На лице Лопеза не дрогнул ни единый мускул.
Вермеер продолжал объяснения:
— Вы ведь помните Валентину Сави, комиссар, не так ли? Ваши люди долго ее обо мне расспрашивали.
— Не заставляйте меня тратить время на ваши глупости. Переходите к делу или проваливайте.
— На днях Валентину привлек к работе «Фонд Штерна». У нее есть вопросы на этот счет, и я решил, что вы могли бы предоставить ей кое-какие сведения.
— Что заставляет вас так думать?
— Вы бы даже не пошевелили своей ленивой задницей, если бы не подыхали со скуки. Не успел я упомянуть имя Штерна по телефону, как вы уже встрепенулись на другом конце линии. Стоило мне немного взбодрить вас, комиссар, как вы оказались готовы к действию, даже согласились обсудить все с таким негодяем, как я.
Лопез смерил его скептическим взглядом.
— Закончили?
— Я ведь прав, комиссар, признайтесь. Вы и так исковеркали мне всю жизнь. Доставьте же теперь хоть небольшое удовольствие.
Полицейский пригубил коктейль и недовольно поморщился.
— Представляете, — призвал он в свидетели Валентину, — эта мерзость стоила мне почти пятнадцать евро. Просто возмутительно… Иначе и не скажешь.
Пару секунд он пытался поднять при помощи меланжера кусочек ананаса, который плавал на поверхности коктейля, но в конце концов захватил его пальцами и послал в рот.
— Я с интересом следил за вашими распрями с предыдущим нанимателем, — сказал он, прожевывая кусочек ананаса. — Честно говоря, я почему-то всегда был склонен считать, что тесное общение с кретинами неизменно влечет за собой побочные неприятности.
— Мое увольнение не имеет ничего общего с нашей с Хьюго дружбой, — возразила Валентина.
— Все в этом мире взаимосвязано, мадемуазель Сави. Конечно, вас выперли из Лувра не из-за вашей близости с Вермеером, но, возможно, данный факт побудил кое-кого оказать вам минимум поддержки, когда вы попали в то дерьмо, и даже вовсе отказаться от знакомства с вами. Вы ведь были звездой в своей профессии, если не ошибаюсь? Как получилось, что никто — абсолютно никто — не пожелал вас удержать, когда это произошло? Не стоит полагать, что, если вы не видите связи между этими двумя событиями, то этой связи не существует.
Валентина ничего не ответила, но лицо ее приобрело мертвенно-бледный оттенок.
Лопез, похоже, пожалел, что был столь суров, и вновь обратился к Валентине, но на сей раз в более мягком тоне.
— Что вы хотите узнать о Штерне?
Валентина взглянула на Вермеера, и тот легким кивком подтолкнул ее к ответу.
— Этот Фонд… Не могу понять, как он функционирует, чем в действительности занимается?
Комиссар провел рукой по напомаженным, зачесанным назад волосам. Хотя подобная прическа уже лет тридцать как вышла из моды, сооружение на его голове гармонировало с помятым костюмом-тройкой и очками в толстой черепаховой оправе. В баре «Лютеции» Лопез выглядел чужеродным элементом. Еще меньше он походил на безжалостного шпика. Он напоминал скорее эстрадного певца пятидесятых годов, невесть каким образом оказавшегося в будущем. Валентина даже предположила, что ему пришлось предъявлять полицейское удостоверение, дабы преодолеть препятствие в виде метрдотеля.
— Загадочный «Фонд Штерна»… — процедил он сквозь зубы. — Сумасшедший бюджет, телохранители а-ля Робокоп, особняк, охраняемый не хуже укрепленного феодального замка и в довершение всего старый патриарх-невидимка… Определенно, мадемуазель Сави, вы любите неприятности.
— А вы не преувеличиваете?
— Полагаю, вам там хорошо платят?
— Не то слово.
Лопез покачал головой.
— У вашего Фонда денег куры не клюют, но официально он никогда и сантима не заработал. Не похоже, чтобы их вообще интересовала прибыль. Насколько мне известно, Фонд вообще ничего не сделал с момента основания. Эта организация работает себе в убыток. И потом, там есть Сорель, по сравнению с которым ваш друг Вермеер выглядит мальчиком из хора. Большую часть времени он проводит в Соединенных Штатах, прилетая в Париж лишь на несколько недель в году. Странно для начальника службы безопасности, вы не находите?
Казалось, Лопез мог говорить на эту тему бесконечно. Он продолжал объяснения, не давая Валентине вставить даже слово.
— Его методы тоже весьма интересны. Несколько журналистов за последние месяцы пытались нарыть хоть что-то об этом Фонде. Наиболее удачливые получили угрозы, другие же и по сей день валяются с переломами в больницах. И каждый раз то был какой-нибудь несчастный случай: падение с мотоцикла, скользкая ванна — почти весь набор. Я завел на Сореля дело и даже послал запрос в американский Госдеп, но так и не получил никакого ответа.
— Кто все это оплачивает? — спросил Вермеер.
Лопез пожал плечами.
— Кто знает… Ничего более непрозрачного мне встречать не доводилось. Как бы то ни было, мой телефон буквально разрывался от звонков высокопоставленных придурков, вежливо просивших не слишком усердствовать в отношении Элиаса Штерна. Однажды благодаря им я уже побывал в тюряге, поэтому к совету пришлось прислушаться — жизнь мне все еще дорога. Этот парень — сам Господь. Он неуязвим.
Он занялся выуживанием плававшей в коктейле дольки лимона.
— Штерн кому-то встал поперек горла, — промолвил Вермеер. — Не знаете, кто бы это мог быть?
Лопез криво ухмыльнулся.
— Нужно быть безумцем, чтобы нападать на него. Поищите в психбольницах.
Валентина поднялась на ноги и приставила стул к столу.
— Благодарю за предоставленные сведения, — сказала она, заметно раздраженная иронией комиссара.
— Всегда пожалуйста. Могу дать совет: берите деньги, делайте, без лишних вопросов, все, что они от вас требуют, и забудьте про этот Фонд. И еще одно — перестаньте таскаться с Вермеером. У вас и так сейчас не самая лучшая карма.
Лопез, казалось, нашел свою последнюю ремарку весьма забавной. Тем не менее почти тут же его довольная мимика сменилась презрительным выражением, предназначавшимся Хьюго Вермееру. Голландец, однако, на эту провокацию никак не отреагировал, и комиссар вновь погрузился в изучение различных ингредиентов, входивших в состав коктейля.
Вермеер встал и дернул подругу за рукав.
— Пойдем. Этот тип меня уже порядком достал. Не стоило нам сюда приходить.
Широкими шагами он направился к выходу. Валентина двинулась следом.
— Есть один человек…
Валентина повернулась к полицейскому. Тот продолжал безмятежно разглядывать содержимое своего коктейля.
— Его зовут Зерка. Максим Зерка. Несколько лет назад он пытался купить у Штерна одну картину. Какого-то Ван Гога, как я слышал.
— «Ирисы»… — проронила Валентина.
