Лопез наконец поднял голову.
— Значит, это полотно действительно существует. Вы его видели? Оно на самом деле так прекрасно, как говорят?
Валентина прошептала едва различимое «да».
Лопез продолжал свои объяснения:
— Штерн не только отверг одно за другим все его предложения, но и повсюду раструбил, что никогда не продаст картину такому невеже. Весь Париж потешался над Зерка, как над последним придурком, и тот затаил на старика смертельную обиду. Впрочем, это было давно. Возможно, они уже примирились. От этих типов никогда не знаешь, чего ждать…
— Этот Зерка, где его можно найти?
— На небе, мадемуазель Сави. Поднимите глаза и посмотрите на небо.
Все хладнокровие Валентины мгновенно улетучилось.
— Это еще что? Загадка?
— Спросите у вашего друга Вермеера. Он ведь все знает, не так ли? Это его хлеб.
Валентина раздосадованно махнула рукой и удалилась.
Комиссар Лопез провожал ее взглядом до тех пор, пока она не исчезла за спиной метрдотеля.
Все в этом мире взаимосвязано. Вот уж удивится этот паскудник Вермеер, когда поймет что к чему.
38
Около полуночи зазвонил телефон. Сначала Давид решил, что шум является частью сновидения, а когда понял, что ошибался, то с сожалением оставил Анну, Валентину Сави и девушку в футболке от «Диор», которые — почти без одежды и в сладострастных позах — прижимались к нему со всех сторон.
Резко выпрямившись, он обнаружил себя в своей кровати, всего в поту и в полном разочаровании оттого, что сон так и не удалось досмотреть до конца, хотя представить, чем все кончится, было несложно.
Звонок продолжал буравить уши.
Давид пошарил рукой вокруг кровати и в конце концов обнаружил трубку в ворохе грязной одежды.
— Гм… — пробурчал он, нажав на кнопку ответа.
— Давид? — произнес голос Анны.
— Иди… к черту…
Выражаться в столь поздний час более многословно Давид был не способен.
— Сожалею, что разбудила, но мне нужно с тобой поговорить.
— Я один, если тебя это интересует… — На сей раз неимоверным усилием воли Давид смог выдавить из себя уже целое предложение.
— Можешь приехать?
— Сейчас, что ли?
Вопрос вырвался из Давида громким восклицанием, что могло означать лишь одно: больше он уже не уснет. Ночь была вконец испорчена. Он вздохнул.
— У меня был дерьмовый день, Анна. Я выжат как лимон. Как завалился в девять утра, так все еще отсыпаюсь.
Он сделал небольшую паузу, а затем сделал решающий выпад.
— И напоминаю, что ты почти замужем. Пусть будущий супруг успокаивает твои ночные кошмары. Разбуди Поля.
— Его здесь нет.
Давид вспомнил, что Поль должен был уехать на конгресс для головастых парней в какую-то далекую экзотическую страну. Название вылетело у него из головы. Возможно, то была Бельгия. Нет, вероятнее всего, Германия.
Анне до смерти скучно в ее огромной постели. Вот чем объясняется звонок в столь поздний час. Она не может даже полдня провести в одиночестве. Нуждается в нежности не меньше, чем котенок, хотя в остальном напоминает скорее хищницу.
— Пожалуйста, Давид… — взмолилась она.
Просить по-хорошему Анна не умела. В итоге Давид уступил.
— Чтоб тебя… — вздохнул он. — Ладно, скоро буду.
Он отключился и попытался собрать разбросанную по полу одежду. Начал было натягивать трусы, но, передумав, забросил их в другой конец комнаты и направился в ванную. В конце концов, теперь, когда его разбудили, он был совсем не прочь сделать свой сон явью, пусть всего с одной женщиной. В такой перспективе хороший душ пойдет только на пользу, a Анна может и подождать.
Давид припарковал скутер на тротуаре, рядом со зданием, в котором Поль и Анна поселились вскоре после знакомства. В силу того, что он часто бывал здесь в отсутствие Поля, места эти были ему хорошо знакомы. Набрав входной код, он быстро взбежал по лестнице.
Дверь квартиры была приоткрыта. Давид толкнул ее и вошел внутрь. В глубине коридора горел свет, исходивший, как он понял, от кухонной лампы.
— Анна? — позвал он шепотом.
Ответа не последовало.
Давид медленно двинулся в сумерках в направлении источника света. На полпути споткнулся о какой-то предмет, который не смог идентифицировать, и негромко выругался. Во избежание новых разочарований верхний свет он включать не стал, предпочтя продолжить продвижение во тьме.
— Анна? — повторил он несколько громче. — Где ты, черт возьми?
Ни единый звук не нарушил царившую в квартире мертвую тишину.
Тревога нарастала. Давид сделал еще несколько шагов вперед. За секунду в мозгу пробежали десятки мыслей, от ограбления до обычной шутки.
Последнее предположение отнюдь не казалось ему несуразным. Анна вполне могла ожидать его в постели, в окружении моря свечей и с бокалом шампанского в руке. Такую, как она, Полю не следовало не то что слишком надолго оставлять одну, но даже на минуту упускать из виду.
Давид оказался в чуть более светлой — благодаря свету из кухни — части коридора. Огляделся вокруг в поисках чего-нибудь такого, чем можно было бы воспользоваться как оружием в том случае, если в квартире окажется грабитель. Выбор пал на мраморное пресс-папье, ужасную штуковину в форме пирамиды, которая досталась Анне от ее бабушки с дедушкой. Давид взял его за основание, выставив верхушку пирамиды перед собой.
Он преодолел последние метры, которые отделяли его от кухни, и, остановившись перед дверью, осторожно заглянул внутрь.
В домашнем халате Анна сидела за столом спиной к нему и смотрела на окно напротив.
Давид застыл на пороге кухни.
— Ладно, я пришел, — сказал он. — Что опять не так?
Анна не обернулась. Даже не пошевелилась. Похоже, за окном разворачивалось некое захватывающее зрелище.
— Могла бы встретить меня и с большим воодушевлением… — заметил Давид.
Никакой реакции.
Почему, Давид понял, когда увидел протянутую под волосами повязку, игравшую роль кляпа. Запястья Анны были скованы наручниками, которые, в свою очередь, были закреплены стальным тросом на одной из ножек стола. В округлившихся глазах застыл ужас.
Давид бросился к ней, поставил импровизированное оружие на стол и принялся развязывать повязку. Анна замотала головой из стороны в сторону и подбородком указала на дверь.
Он повернулся и тотчас же понял свою ошибку.
За дверью, прислонившись спиной к холодильнику, стоял его старый знакомый.
