43
Голубое, без единого облачка, небо отражалось от стеклянных стен башни Монпарнас. Сидя за одним из столиков расположенного на другой стороне улицы, метрах в ста от башни, бара, Хьюго Вермеер навел фотоаппарат на последний этаж здания, туда, где только что возник некий силуэт. Едва он успел нажать на кнопку, как силуэт скрылся.
Он вывел фотографию на экран аппарата. Несмотря на расстояние черты лица снятого в профиль мужчины были вполне различимы, и хотя лично Вермеер с этим человеком никогда не встречался, никаких сомнений в том, кто перед ним, у него не было.
— Изображать из себя туриста, господин Вермеер, вам удается так же плохо, как и респектабельного гражданина.
Голландец повернулся к опустившейся на соседний стул молодой женщине в брючном костюме.
— А вы, Нора, в обличье секретарши столь же прекрасны, как и в вашей униформе киллера. Надеюсь, вы больше не станете подвергать меня этим жестоким пыткам? По крайней мере, на людях?
Ассистентка Штерна сняла солнцезащитные очки и опустила их в сумочку. Лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, как если бы Вермеер был ей совершенно безразличен. Так, вероятно, дело и обстояло.
— Обнаружили что-нибудь интересное? Как-никак, это не самое туристическое место Парижа.
Вермеер протянул ей фотоаппарат. Взглянув на отображенный на экране кадр, Нора тотчас же узнала сфотографированного голландцем мужчину, но сохранила прежнюю невозмутимость.
— Максим Зерка… Выглядит неплохо. Похоже, годы над ним не властны.
— Вы знаете этого типа?
— К несчастью, да. Он приобрел у Элиаса кучу книг, пока не разругался с ним из-за одной глупой истории.
— Из-за «Ирисов»… — добавил Вермеер.
— Как всегда, вы неплохо информированы.
— Моей заслуги в этом нет. Эта история известна всем; Штерн не сильно ее скрывал. Он выставил Зерка посмешищем.
— Элиас никогда не дает публичных комментариев по поводу предстоящих сделок, но Зерка был слишком настойчив. Когда Элиас отказал, он перешел к угрозам, чего делать не следовало. Обнародование его предложений показалось Элиасу лучшим способом отвадить Зерка от себя. В общем, тот получил то, что заслуживал.
Приняв фотоаппарат из рук молодой женщины, Вермеер выключил его и сунул в карман брюк.
— Зачем вы меня сюда вызвали, Нора? Чтобы взглянул на результаты своих упражнений?
— Думала, это будет неплохой возможностью примириться с вами после того досадного недоразумения.
— Как-то не верится… Я всегда с настороженностью отношусь к клиентам, которые ничего не покупают и уничтожают ценную мебель.
— Я вас не виню. Но, судя по вашему виду, спина вас уже не беспокоит.
Обычно по отношению к красивым женщинам Вермеер бывал мягок и благодушен, но манеры Норы серьезно действовали ему на нервы.
— Довольно. Вы ведь совсем не такая, какой пытаетесь казаться, не так ли?
— И какой же, по-вашему, я пытаюсь казаться?
— Чересчур образованной молодой женщиной, увлеченной библиофильством. Нудной старой девой с испуганным взглядом. Сами выбирайте, что вам больше подходит.
Расстегнув пиджак, Нора передвинула кобуру ближе к бедру, и на рукоятке пистолета заиграли солнечные лучики.
— Чтобы ничего не осложнять, скажу, что я бываю разной, и именно за это Фонд меня и нанял.
Взгляд ее остановился на старушке, которая, спеша, пыталась перейти улицу в неположенном месте. После нескольких бесплодных попыток женщина отказалась от опасной затеи и направилась к пешеходному переходу.
— Почему вас так интересует Зерка? — спросила Нора, не отводя глаз от дороги, по которой мимо них вихрем проносились двух- и четырехколесные транспортные средства.
— Решил последовать совету одного старого друга.
— А он, случаем, не советовал вам также держаться подальше от этого мерзавца?
В ее устах даже ругательства звучали не слишком пошло.
— Нет, но мой друг — человек рассеянный, — ответил Вермеер. — Иногда забывает важные детали.
— Я не шучу. Зерка — это вам не какой-нибудь мальчик из хора.
— Вот и отлично. Я тоже парень не промах.
— Зерка гораздо более опасен, чем те чеченцы, с которыми вам доводилось пересекаться в прошлом. Он не позволит вам ускользнуть, если вы слишком приблизитесь к его маленьким секретам.
От удивления у Вермеера отвисла челюсть: Нора упомянула факт его жизни, который он тщательно скрывал от кого бы то ни было. Подобными вещами он предпочитал не хвастаться.
— Откуда вам известно про чеченцев? Я о них никому не рассказывал.
— Наш Фонд располагает весьма надежными источниками информации.
Порывшись в кармане, Вермеер вытащил несколько монеток и положил их рядом с кофейной чашкой. Он заметно нервничал.
— Я уже сыт по горло вашими тайнами. Глядишь, вскоре начну полагать, что ваш Фонд занимается чем угодно, но только не искусством.
Нору его агрессивность, похоже, ничуть не задела. Тихим голосом, не повышая тона, она ответила:
— Вы ошибаетесь. Все, что мы делаем, так или иначе связано с искусством. Как и вы, мы стараемся держаться в тени. Разница лишь в том, что мы используем другие, отличные от ваших, методы работы, вот и все.
— Обожаю вашу манеру выражаться… — заметил Вермеер. — Где вы научились этому казенному языку?
Он поднялся со своего места.
Нора передвинула кобуру на прежнее место и застегнула пиджак.
— Это имя вам дал Лопез, не так ли? Неужели вы думаете, что он рассказал вам о Зерка вот так, запросто, без какой-то задней мысли?
Вермеер вновь уселся на стул. Лицо его побледнело.
— И прекратите уже дуться, — продолжала Нора. — Я же сказала: мы хорошо информированы. Нам известно, что вчера вечером вы встречались с ним в «Лютеции».
— Но как?… — пробормотал голландец.
— Лопезу, прежде чем уйти на покой, нужно еще кое с кем поквитаться, в частности, с Сорелем и Зерка. Лучше оружия, чем вы, чтобы их достать, он и найти не мог. Связавшись с ним, вы подарили ему нежданную возможность немного позабавиться.
— Но какое отношение я имею к Сорелю и Зерка? Я не знаю ни одного, ни другого.
— Зато они вас знают. Все ваши неприятности с Лопезом идут от Зерка: именно для него вы должны были украсть рисунок Боттичелли. Сорель хотел использовать вас для того, чтобы загнать Зерка в западню, но Лопез его обошел.
— Не так быстро… — остановил ее Вермеер. — Прежде всего, кто такой этот Сорель? Шпик? Какой-то секретный агент?
Нора на мгновение замялась.
