Кристина потерла рукой глаза и отодвинулась от компьютера.
— Ничего не понимаю. Мне казалось, все будет не так уж сложно — мы пройдем по следам к их источнику и в конце обнаружим того, кто во всем виноват.
Она отвернулась и, казалось, ускользнула куда-то, а вернулась обратно, лишь когда ее собеседник издал многозначительное «гм!».
— Ох, прости. Один из моих провалов. — Она сделала глубокий вдох. — Я просто задумалась о Джейни. Жаль, что она не взяла с собой Мнемоник. Может, она будет обсуждать все это со своим другом.
Сидящий рядом человек помолчал.
— Сколько она с ним не виделась?
— Вроде бы четыре месяца.
— Поверь, она не станет разговаривать с ним о наших поисках.
— Эта работа захватывает. Я почти забыла, что все еще работаю в фонде. Уже почти год я не чувствовала себя такой живой. — И тут же, спохватившись, Джейни добавила: — Кроме того времени, когда мы вместе.
Они сидели за маленьким столиком, переплетя руки над тарелками с фруктами и сыром. Вытащив одну руку, Брюс ухватил за черенок вишню и дразнящим жестом протянул ее Джейни. Она замолчала, наклонилась вперед и взяла губами маленький красный шарик, полный сладкого сока.
— Я рад, что ты мне все рассказала, — заметил Брюс.
— Прости. — Она проглотила вишню, наклонилась вперед и прошептала: — Иди сюда.
Он так и сделал. Она просунула благоухающий ароматом вишни язычок между его губ.
Собеседник Кристины похлопал ее по плечу.
— Ты имеешь хоть какое-то представление о времени? Не нужно так выматываться.
— Да ничего со мной не случится.
Она потерла лоб. Его, однако, ее слова не убедили.
— Отправляйся в постель. Немедленно. Наверху есть дополнительная спальня.
— Разбудишь меня утром пораньше?
— Зачем? Ты куда-то собираешься?
— Нет… просто хочу как можно скорее вернуться к работе. Хочу, чтобы, когда она приедет, мне было что показать ей.
— Она очень напоминает мне Бетси, Брюс, и я ничего не могу с этим поделать. Они сейчас были бы примерно одного возраста.
Он притянул ее к себе.
— Она что, внешне похожа на Бетси, какой бы та стала?
— Ты сам создал для меня компьютерный образ Бетси в Лондоне, помнишь? С тех пор я этого не делала. И вообще суть не во внешности. Просто Кристина — молодая женщина того же типа, какой была бы и Бетси.
Брюс оперся на локоть и поглядел на Джейни в тусклом свете солнца, непостижимым образом все еще не утонувшего за горизонтом.
— Что ты имеешь в виду?
Джейни вздохнула.
— Она полна жизни и энтузиазма, всем интересуется. И такая… милая.
— Из того, что ты рассказывала, у меня не создалось впечатления, что Кристина такая уж милая.
— Ох, нет, милая, на свой собственный лад, — сказала Джейни, играя волосами на груди Брюса. — Очень располагающая. Хотя, по правде говоря, не без странностей. Однако мне она нравится все больше и больше.
Они помолчали, вслушиваясь в дыхание друг друга, и Джейни начала ускользать в сон.
— Больше нет сил сопротивляться, — пробормотала она. — Все, я отключаюсь.
— Ну и правильно.
Том стоял у окна своей спальни, рассеянно глядя на летающих в свете уличного фонаря жуков. В тишине было хорошо слышно, как тикают часы на тумбочке — тик-так, тик-так… Он сердито уставился на циферблат, как будто хотел взглядом заставить часы прыгнуть в унитаз.
Три часа утра. Большинство жителей Массачусетса спят в своих постелях. Но, наверное, не те, кто живет на грани; и не те, кто следит, чтобы они не перешагнули за эту грань. А вот в Исландии люди уже наверняка проснулись.
И занимаются… чем угодно.
С болью в сердце он спрашивал себя, почему так получается, что его и ее жизни все время расходятся. Везя Джейни в аэропорт, Том поклялся себе, что в тот же миг, как она снова ступит на родную землю, он опустится на одно колено и будет просить, а если понадобится, и умолять, чтобы она разделила с ним судьбу. У него и в мыслях не было, что еще три недели в Исландии что-нибудь существенно изменят.
— Потрясающе, — сказал Брюс. — Невероятное зрелище.
— Изумительное, просто изумительное.
Держась за руки, они шли по металлическим платформам, построенным специально для туристов на самом верху крутой тропы. На протяжении всего утра они медленно поднимались по склону вулкана, время от времени останавливаясь, чтобы передохнуть — или поцеловаться, если возникало такое желание. Наградой за их усилия стал раскинувшийся внизу изумительно прекрасный «лунный» ландшафт — огромное, мерцающее пространство кристаллизованного льда.
Солнце поднялось до высшей точки в Исландии, но все еще стояло слишком низко и почти ослепляло своим яростным сверканием. Отражаясь от ледяных торосов, этот блеск проникал даже сквозь темные очки. Защищаясь от него, Джейни рукой затенила глаза.
— Думаю, сегодня днем я предпочла бы заняться чем-то в помещении, — сказала она. — Мои глаза реально пострадали от этого блеска.
— Я могу придумать по крайней мере одно занятие, подходящее для помещения.
Джейни громко рассмеялась, и эхо этого звука прокатилось над ледяными торосами. Поэтому она добавила тише:
— Ну конечно, это, но потом, я имею в виду.
— Разве есть что-то еще?
— Ты удивишься, но да. Имеется у меня одна задумка. Агент из бюро путешествий дала мне путеводитель, и там указан, в частности, институт Анри Магнуссуна… что-то вроде музея, где хранятся старые рукописи.
По лицу Брюса скользнуло раздражение, но тут же исчезло. Он с улыбкой обхватил ее за плечи.
— Может, хватит об этих старых рукописях, а?
— Нет. Я не могу. Пошли.
Они двинулись в сторону спуска, и Брюс сказал:
— Насколько я помню, первое наше свидание произошло в музее.
— Это правда.
— Значит, стоит сходить и в этот.
— Когда я был моложе, мы называли это «полдниками», — сказал он, одну за другой расстегивая пуговицы ее кофточки.
Когда кофта упала на пол и осталось снять с Джейни лишь кружевную рубашку и трусики, Брюс прошептал ей на ухо:
— Но ты же знаешь нас, парней, — нам нравится выдумывать всякие глупости ночью, как вам нравится трезвонить о своих развлечениях при дневном свете.
Она застонала, когда его пальцы нашли под рубашкой сосок, и еще громче застонала, когда Брюс коснулся его языком.
— Надо полагать, говоря о «развлечениях», ты не имеешь в виду что-то непристойное.
