– Ваши студенты не умеют должным образом вести себя, – изрек Элкот. – Их следует оштрафовать за непотребный смех во время церковной службы. И сколько бы они от меня ни бегали, я непременно их поймаю.
С этими словами, склонив голову набок, что чрезвычайно усугубило его сходство с курицей, проктор направился в кабинет Бартоломью. Однако стоило ему войти в дверь, как окно кабинета распахнулось настежь и оттуда один за другим выскочили все три неунывающих студента. Под мышкой у Грея была зажата книга. Наблюдая, как юнцы бегом припустили через двор, Бартоломью не удержался от смеха. Любопытно, долго ли они смогут ускользать от неумолимого стража порядка, подумал он.
Доктор подошел к окну и закрыл ставни. Мысли его были поглощены исчезновением мышьяка. Зачем приспешникам Джанетты понадобилось подменять мышьяк сахаром? Доктора редко носят с собой столь опасный яд, но Бартоломью применял его для борьбы с грызунами, распространявшими заразные недуги в бедных кварталах. Хотя Бартоломью и припугнул Дейнмана страшными мучениями, белого порошка в бутылочке было слишком мало, чтобы убить человека. Это избавляло доктора от необходимости беспокоиться, не послужит ли похищенный яд орудием нового убийства.
Около привратницкой Бартоломью поджидал Майкл – они вместе должны были направиться к канцлеру.
– С чего это ты разорался на беднягу Дейнмана? – первым делом полюбопытствовал монах.
Майклу редко приходилось видеть, чтобы его сдержанный друг давал волю гневу.
Бартоломью, не имевший ни малейшего желания говорить об этой истории, пропустил вопрос Майкла мимо ушей. Когда друзья вошли в кабинет канцлера, тот встретил их в обществе Хэрлинга, занявшего должность вице-канцлера взамен исчезнувшего Бакли. Де Ветерсет сообщил, что его люди так и не сумели отыскать родственников Фруассара. Труп Фруассара необходимо как можно скорее предать земле во дворе церкви Святой Марии, заявил он.
– Мне удалось кое-что узнать, – подал голос Хэрлинг. – Одна из двух нечестивых кембриджских сект, община Пришествия, использует в своих ритуалах изображения козла, а также различные части этого животного. Следовательно, мы можем заключить, что члены именно этой секты подбросили козлиную голову на кровать брата Майкла. Возможно, они хотели запугать его.
– Но зачем им понадобилось его запугивать? – спросил Бартоломью. – Для них мы не представляем ни малейшей угрозы. Как это ни печально, расследование наше зашло в тупик. Мы ничего не узнали ни о мертвом монахе, ни о причинах, побудивших его проникнуть в сундук с документами. Нам по-прежнему неизвестно, кто убил Фруассара.
Сказав это, доктор резко поднялся и принялся расхаживать по комнате.
– Зато теперь мы знаем, что община Пришествия связана с убийством женщины, обнаруженной в могиле Николаса, – нарочито бодрым тоном изрек Хэрлинг.
– На каком основании вы делаете это предположение? – возразил Бартоломью. – Может статься, символ общины Пришествия использовала другая нечестивая секта – община Очищения, дабы опорочить своих давних соперников и навлечь на них подозрения в убийстве. Я не стал бы снимать подозрений и с общины Святой Троицы. Члены ее могли решиться на такое, полагая, что вина будет возложена на одну из сатанинских сект. Возможно, тем самым они рассчитывали усилить неприязнь, которую горожане испытывают к сатанистам.
– Община Святой Троицы видит свою цель в искоренении греха и разврата, – решительно возразил Хэрлинг. – Члены ее никогда не пойдут на убийство и осквернение трупа. Но кто бы ни совершил это мерзостное злодеяние, откуда он знал, что могила Николаса будет разрыта и мы обнаружим труп женщины в козлиной маске?
– Я уже говорил об этом мастеру де Ветерсету, – произнес Бартоломью, по-прежнему прохаживаясь по комнате. – Скорее всего, злоумышленники рассчитывали, что подмену обнаружат до того, как гроб предадут земле. Но это не более чем мой домысел.
– Да, пока мы располагаем лишь домыслами, но не фактами, – со вздохом изрек де Ветерсет. – Доктор прав – у преступников нет никаких оснований нас опасаться. Хотя не исключено, что какие-то сведения, известные нам и, на наш взгляд, не имеющие значения, для преступников обладают сугубой важностью.
Предположение канцлера было разумным, и Бартоломью остановился, дабы как следует поразмыслить над ним. Через несколько мгновений он разочарованно вздохнул и вновь принялся мерить комнату шагами.
– Увы, проблема в том, что в нашем распоряжении нет никаких сведений, кроме общеизвестных, – изрек он. – По моему разумению, есть один способ сдвинуть расследование с мертвой точки. Попытаемся вытянуть тот конец клубка, что связан с убийствами гулящих женщин. После того как мы обнаружили труп одной из них в могиле Николаса, стало ясно, что убийства эти имеют отношение к университету. Свидетелей, способных опознать убийцу, нет. По городским слухам, с женщинами разделался Фруассар, но мы с вами знаем, что слухи это не соответствуют истине.
Де Ветерсет задумчиво посмотрел на Бартоломью и повернулся к Майклу.
– Я слыхал, вы ездили в Или, брат Майкл, – произнес он. – Епископ выдал вам ключи?
Майкл вытащил связку из кармана. Де Ветерсет подошел к шкафу, извлек оттуда старые замки и осторожно положил их на стол, застеленный куском ткани. Майкл, предварительно натянув толстые перчатки, вставил ключ в замок и повернул его.
– Замок всегда был туговат, – заметил канцлер, с интересом наблюдавший за действиями монаха.
Майкл еще раз повернул ключ, однако замок по-прежнему не поддавался. Дрожащими руками Майкл вертел ключ туда и сюда, но все его попытки не увенчались успехом.
– Ключ не подходит, – заявил он, смахнув пот со лба. – Значит, преступники заменили замок.
– Погодите! – подал голос Бартоломью, соскакивая с подоконника.
Присутствующие в недоумении воззрились на него.
– Мастер де Ветерсет, вы только что сказали, что замок туговат, – обратился он к канцлеру. – Откуда вам это известно? Ведь, по вашим словам, сундук всегда отпирал и запирал Бакли.
– Так оно и было, – пожал плечами де Ветерсет. – Но когда мастер Бакли хворал, я отпирал сундук сам. И подолгу возился с этим проклятым замком. Кстати сказать, Бакли справлялся с ним без всяких затруднений.
– Когда в последний раз вы открыли замок собственноручно? – уточнил Бартоломью.
– Господи боже, могу ли я помнить, – возвел глаза к небу де Ветерсет. – Скорее всего, еще весной. А какое это имеет значение?
Предположения и догадки вихрем проносились в голове у Бартоломью.
– Сделайте милость, мастер де Ветерсет, попробуйте открыть замок, – попросил он.
– Зачем? – пожал плечами де Ветерсет. – Мы уже выяснили, что ключ не подходит.
– И все же попробуйте, – повторил Бартоломью, протягивая канцлеру ключ.
Сбитый с толку подобной настойчивостью, де Ветерсет нехотя натянул перчатки и неуверенно вставил ключ в замок. В отличие от Майкла канцлер придерживал замок левой рукой, и после того, как он несколько раз повернул ключ, замок с лязгом раскрылся.
