Он выступил вперед и сказал:
— Это сэр Морис из Карела, мой хозяин. Мое имя Уолтер.
— Я и начал говорить с сэром Морисом, — холодным тоном произнес Ральф: ему не понравилась бесцеремонность одноглазого. Слуги так себя не ведут. В его единственном глазу больше наглости, чем у иных в паре.
Ральф снова посмотрел на изуродованное лицо юноши. Взгляд у него сделался ледяным.
— Вы вскоре поймете, отчего я позволил себе вмешаться, — сказал слуга.
Наверное, он прав, одернул себя Ральф. Будь его хозяин в другом состоянии, слуга не вел бы себя подобным образом. И то, что голос юноши звучал вроде бы спокойно, еще не говорит о мире в его душе.
— Я хочу, — сказал Ральф, обращаясь к Уолтеру, — чтобы вы оба взглянули на лицо мертвого. Возможно, вы где-то видели этого человека.
Тот покачал головой:
— Мы не видели никаких покойников на дорогах в последние дни.
— Может, когда он был жив?
— А если и так, к чему нам его запоминать?
Терпение Ральфа иссякло.
— Хорошо, — сказал он со скрытой угрозой. — Я выясню у хозяина гостиницы, когда вы там ночевали в последнюю ночь и куда отправились оттуда. И если…
Уолтер снова не дал ему договорить.
— В этом нет необходимости, — проговорил он. — Мы остановились в гостинице и потом пошли в монастырь по главной дороге.
Ральф решил, что сейчас он слышит правдивые слова.
— Этого человека, — он указал на труп, — нашли на той дороге, по которой вы вчера шли. Вы могли видеть его, а также тех, с кем он шел. Мы ищем людей, которые могли бы его опознать.
— И тех, кто убил его?
— Я ни слова не говорил о том, что его убили.
— Этого и не надо говорить, коронер. Действия, которые вы предпринимаете, не свидетельствуют о том, что он умер от старости.
Ральф нахмурился:
— В мои обязанности входит расследовать любую смерть, не только убийство.
— Если бы на его теле не было никаких ран, коронер, сомневаюсь, чтобы вы стали вынуждать столько паломников и больных людей опознавать его.
Черт побери этого Уолтера, он слишком смел и независим для человека, всю свою жизнь посвятившего прислуживанию богатым и влиятельным. Да и рассуждения его не как у слуги. Что бы ни связывало его с молодым Морисом, но это не хозяин и слуга.
— Вы правы, рассуждая подобным образом, — сказал ему Ральф, смягчая тон и думая о том, что, если правда об истинных отношениях этих двух людей между собой покажется ему необходимой, он продолжит выяснение этого вопроса. Если нет — пускай они хранят свои секреты сколько их душе угодно. А пока… — Пойдемте со мной, — произнес он, — я покажу вам труп.
— Конечно, коронер, — сказал Уолтер. — Только…
— Что «только»?
— Избавьте от этого моего хозяина, сэр, он болен.
— Тут немало больных, и все они приходили. Идемте! — Он обратился к ним обоим.
— Я не могу позволить ему…
— Позволить? — разъярился Ральф. — Я приказываю именем короля.
Лицо Уолтера покрылось красными пятнами.
— Вы не знаете, коронер, кто мой хозяин!
— Думаю, рыцарь, принимавший участие в одном из крестовых походов. Хотя вы и не носите нашивок. Однако, судя по загару на лицах, вы пребывали в стране, где намного жарче, нежели в Англии.
Ральф заметил — или ему показалось? — испуг на лице собеседника, и, кроме того, тот стал заметно сговорчивей и двинулся вслед за ним в сторону часовни. Молодой последовал за ними.
— Он близок к принцу Эдуарду, — шепотом произнес Уолтер, кивая на Мориса.
— А на Святой земле вы не были?
— Для поправки здоровья моего хозяина мы путешествовали по континенту. Как вы знаете, там немало святых мест.
— Насколько я понимаю, Уолтер, вы хотите сказать, что ваш хозяин — свой человек при дворе, где у него много друзей, и среди них мог быть даже принц Эдуард, если бы он не находился, и уже довольно давно, на Святой земле?
— Вы довольно проницательны, коронер.
— Настолько, Уолтер Как-вас-там-дальше, что могу вам прямо сказать: вы не слишком хорошо играете роль слуги. Потому что хороший слуга, помимо всего прочего, должен помочь своему хозяину выполнить предписания человека, состоящего на службе у короля. Тем более если этот человек даже не интересуется, зачем вы ведете игру в слугу и хозяина, а требует лишь одного: чтобы вы оба взглянули на труп убитого человека.
Уолтер беспомощно взглянул на юношу, лицо его смягчилось, в единственном глазу заблестела слеза.
— Прошу прощения, коронер, за упрямство, — сказал он. — Но единственная моя забота сейчас — оградить несчастного юношу от лишних страданий.
— Зрелище смерти в наше время не самое редкое, к сожалению для всех нас. Идемте.
Ральф показал в сторону открытой двери часовни.
— Едва появившись из материнского чрева, — сказал тот, кто называл себя слугой, — мы уже носим на себе печать смерти. Но на некоторых она бывает видна особенно отчетливо.
С этими словами он взял юношу за локоть и подвел к двери.
— Быть может, вы хотите первым увидеть мертвого, Уолтер?
Тот покачал головой:
— Мы сейчас вместе идем по жизни. Морис и я.
— Тогда вперед.
Они подошли к козлам, на которых лежал труп. Ральф откинул покрывало.
Морис пронзительно закричал.
ГЛАВА 26
— Миледи, я благодарен, что вы пришли так быстро.
Даже в полутьме коридора было видно, как бледен молодой стражник, сменивший Кутберта у дверей узилища, куда заключили Томаса.
— Нашему брату очень плохо? — спросила Элинор, убирая в рукава руки, чтобы не было видно, как они дрожат.
— Не знаю, миледи. Он совсем тихий какой-то. И так просит… так хочет поговорить с вами. Я думал позвать сначала коронера, но не нашел его, и тогда…
— Вы правильно поступили. А каким вам показался брат Томас, когда просил вас позвать меня?
— Каким? Я уже сказал, миледи, — такой тихий, словно уже не из этого мира… Я даже испугался… Такое у него лицо…
* * *
Со скрипом открылась дверь в камеру, где было еще темней, чем в коридоре. Томас повернул голову.
Благодарение Господу — она пришла! В слабом свете коптилки он различал ее черты. Их выражение казалось мягче, чем обычно; голос, которым она произнесла слова приветствия, тоже звучал мягко. Да, он правильно сделал, что решил довериться ей. Только ей!
— Вы очень добры, миледи, что откликнулись на мою просьбу и пришли сюда. — У него перехватило горло. — Нет, — продолжал он окрепшим голосом, — время слез прошло. Их больше нет у меня. Я твердо решил сказать вам правду… Ту правду, которую ждал от меня коронер и, не дождавшись которой, посадил меня сюда.
