— Вот и сэру Майклу тоже так показалось.
Николас снова прикрыл тело, и друзья повернулись, собираясь уходить, но, увидев в дверном проеме высокую фигуру, застыли на месте. В дрожащих отблесках двух свечей они разглядели лицо Ромболла Тейларда, искаженное гримасой холодной ярости. Друзья даже не слышали, как он подошел.
В голосе управляющего ясно слышалось осуждение.
— Джентльмены, что вы здесь делаете?
Фаэторн пожал плечами;
— Заблудились…
Тихо напевая себе под нос, матушка Пигбоун подложила в огонь еще одно полено и поправила висевший над пламенем котелок. Она поднялась на рассвете, чтобы накормить Вельзевула, прежде чем позавтракать самой. Черный боров не только скрашивал ее одиночество — Вельзевул издалека чувствовал приближение незнакомцев, и сейчас, слыша громкое хрюканье, доносившееся из загона, матушка Пигбоун знала наперед: к ней кто-то едет. Женщина вытерла руки о грязный передник и вышла на тропинку посмотреть, кто же к ней решил наведаться. Наконец на прогалине появился всадник.
— Вы матушка Пигбоун? — спросил он, остановив коня у лачуги.
— Да, сэр.
— В таком случае, я рад встрече с вами и спешу выразить вам благодарность, — произнес Николас Брейсвелл, приподнимая шляпу. — Я из труппы комедиантов, которые выступают в Сильвемере. Когда один из наших слег, вы дали снадобье, и он поправился.
— Ну дала, — настороженно проговорила женщина, разглядывая ссадины на лице суфлера. — Вы тоже приехали за снадобьем, сэр? Насколько я вижу, оно вам не повредит.
— Я приехал в поисках ответов на вопросы.
— Хотите, я дам вам мазь? Она снимет боль.
— Благодарю вас, матушка Пигбоун, не надо, — ответил Николас, спешившись. — Меня гораздо больше интересует отвар, которым напоили моего друга.
— Снадобье помогло?
— О да. И мистер Фаэторн, человек, которому вы вернули голос, просил меня поблагодарить вас. Он у вас в долгу.
— Как и полграфства, — не без гордости отозвалась ведунья.
— Могу ли я узнать, что вы ему дали?
— Сэр, вы можете спрашивать о чем угодно, — захихикала матушка Пигбоун, — но на этот вопрос я отвечать не стану. Я держу свои рецепты в секрете. Если их все узнают, люди начнут варить отвары сами, и ко мне перестанут ездить.
— И сколько же людей приходит к вам по рекомендации доктора Винча?
— Это касается только его и меня.
— Он здесь часто появляется?
— Я этого не говорила.
— Похоже, матушка Пигбоун, он вам доверяет.
— Куда больше, чем я доверяю вам, сэр, — промолвила женщина и подозрительно скрестила руки на груди. — Что привело вас сюда в столь ранний час?
— Желание познакомиться с вами и утолить свое любопытство.
— Ну как, утолили? Тогда ступайте своей дорогой.
Николас выдержал ее взгляд. Из сада донеслось громкое хрюканье, привлекшее внимание суфлера.
— Насколько я понимаю, сударыня, вы держите свиней?
— Всего одного борова. Вельзевула.
— Какое грозное имя.
— Под стать ему. Вельзевул у меня за цепного пса. Когда являются незваные гости, я его на них спускаю. Судите сами, сложно перечить, когда на вас прет разъяренный боров.
— Он, часом, не черный?
— Чернее ночи, сэр. А что?
— Странное совпадение, — ответил Николас, думая о «Ведьме из Колчестера». — Один из персонажей у нас в пьесе тоже держит черного борова. Впрочем, я сюда приехал не для того, чтобы обсуждать наш репертуар. Я хочу попросить у вас совета.
— О чем же? — осторожно спросила женщина.
— О ядах.
— Хотите приобрести яд, сэр?
— А он у вас есть? — Николас внимательно на нее посмотрел.
— Я этого не говорила.
— Однако я полагаю, вы можете его приготовить.
— Некоторые травы способны спасти жизнь, некоторые — отнять ее.
— То есть вы можете приготовить отраву?
— Я людям жизнь спасаю, а не гублю их.
— А если кто-нибудь хочет избавиться, скажем, от крыс, — не отступал суфлер, — вы бы смогли ему помочь?
— Возможно.
— Но этим же ядом можно отравить и человека.
Женщина покачала головой:
— Если я и продаю крысиный яд — а я этого не говорила, — то только для того, чтобы травить крыс. Я не могу отвечать за человека, который у меня его покупает. Я приготовила лечебный отвар для вашего друга, но вы вольны напоить им лошадь или кошку.
— Матушка Пигбоун, я не собираюсь вас ни в чем обвинять. — заверил Николас ведунью. — Я просто хотел понять, насколько хорошо вы знаете доктора Винча, и расспросить о ядах.
— Ну, вот и расспросили. Может, все-таки пожелаете мази для ваших ран? — снова предложила женщина. — Крепко же вам досталось. Кто вам так дал по голове?
— Сам хотел бы узнать.
— Похоже, в Эссексе вам не везет.
— Есть и радости. Например, я познакомился с вами.
— Поздновато со мной флиртовать, — засмеялась матушка Пигбоун. — Вот если бы приехали лет на двадцать раньше, может быть, я бы и пригласила вас в дом. Если бы вы, конечно, выдержали запах. Большинство его не переносит — жалуются, что Вельзевул воняет. А что еще свинье остается делать?
Николас был рад расстаться с ведуньей по-дружески. Вскочив в седло, он благодарно улыбнулся.
— Вы живете здесь в лесу одна, вдали от всех, в такой глуши, — заметил он.
— Нам с Вельзевулом так больше нравится.
— Значит, люди приезжают к вам не просто так, а по делу.
— Это правда, — кивнула ведунья. — Как, например, вы, сэр.
— И много у вас в последнее время было гостей?
— Об этом вам остается только догадываться.
— Хотите услышать мою догадку, матушка Пигбоун? Кто-то недавно купил у вас яд. Судя по тому, что вы рассказали, в этой части графства достать отраву больше негде. — Николас посмотрел на нее в упор.
— Езжайте своей дорогой, сэр.
— Так я прав?
Матушка Пигбоун повернулась и направилась к загону. Стоило ей открыть воротца, как в сад стремглав вылетел огромный свирепый боров. Николас решил не ждать, когда его представят Вельзевулу. Он уже получил ответы на свои вопросы и погнал коня прочь.
Глава 11
Эйфория, охватившая комедиантов накануне вечером, полностью испарилась. После радостного известия о поимке Исаака Апчарда сообщение об исчезновении Дэйви Страттона произвело на них тягостное впечатление. Мартин Ио и Стефан Джадд разве что не прыгали от восторга, искренне надеясь, что их враг никогда больше не вернется, но Дик Ханидью был до глубины души расстроен побегом друга. В труппе одни были разочарованы, другие — рассержены до невозможности: бежать сейчас, когда так много работы, и поставить спектакли под угрозу срыва! Актеры злились еще и потому, что с бегством Дэйви было связано отсутствие суфлера. Никогда прежде «Уэстфилдские комедианты» так не нуждались в помощи Николаса Брейсвелла.
