— И все всегда шло гладко? Никаких неприятных сбоев? — Пауэрскорт снова вспомнил о своем суперинтенданте. Кое-что из сказанного им вертелось, дразнясь и подтрунивая, в глубине его сознания.
«Если хоть какое-то из соглашений о выплате денег вдруг да не срабатывает, мой лорд, начинается паника. Жуткая паника. А выпустив джина из бутылки, загнать его обратно очень трудно».
— Все и всегда шло очень хорошо, — ответил Симмонс. Жена его на время удалилась из гостиной. — Была одна задержка, только одна, да и та совсем недавно. Но мы сумели во всем разобраться.
— А сами юноши — молодые люди, следовало мне сказать. Я знаю, что один из них в прошлом году умер. Остальные благополучны?
— Благополучны настолько, насколько того можно ожидать, так говорят нам доктора. Иногда несколько лет проходит без всяких хлопот, потом болезнь вдруг вспыхивает с новой силой.
— А ваш Альфред? Он живет здесь, с вами?
— Лорд Пауэрскорт! Отведайте моего особого кекса! Мои скромные усилия неизменно приносят мне приз деревни. Однажды я даже завоевала третье место на выставке графства Дорсет!
Миссис Симмонс возвратилась торжествующая, принеся огромный кекс с цукатами и маленькую, переплетенную в кожу книжицу.
— Вот! Вам, лорд Пауэрскорт, самый большой кусочек! Уильям всегда говорит, что есть мой кекс малыми порциями не имеет никакого смысла!
— С нашим сыном все обстоит благополучно, — продолжал Симмонс. — Он единственный наш ребенок и большую часть времени живет с нами.
— Уильям даже смог подыскать для него скромное место в банке, лорд Пауэрскорт! Как это мило с его стороны! И, в отличие от большинства мальчиков его возраста, Альфреду действительно нравится жить с его мамой! Ведь так, дорогой?
— Он и сейчас здесь?
— Нет, сейчас его нет, — Симмонсу, уже набившему рот кексом, слова давались не без труда. — Он с самого начала года в отъезде. Отправился в Норфолк, погостить у друга, живущего где-то под Факенхемом. Альфред туда часто ездит. Он всегда был очень метким стрелком. Думаю, они там целыми днями охотятся.
В поисках спасения Пауэрскорт обратился к кексу. Один из братьев, входящих в сообщество «Британии», скорее всего, хорошо владеет охотничьим ножом. Другой ничуть не хуже — ружьем. Смертельно опасная парочка могла бы получиться из них в Норфолке, неподалеку от Сандринхема. И Пауэрскорт начал мысленно составлять еще одну записку к комиссару столичной полиции.
Он совсем уж было собрался покинуть «Лавры», однако миссис Симмонс не отпустила его так сразу.
— Лорд Пауэрскорт! Мы не отпустим вас, пока вы не распишетесь в нашей маленькой гостевой книге! Так делают все наши гости! Если же вы еще и напишете: «лорд Фрэнсис Пауэрскорт», — получится чудо как хорошо! А то ведь никто не поверит, что вы настоящий лорд! О Боже! Это будет ужасно!
Впервые в жизни он подписался как «лорд Фрэнсис Пауэрскорт». На прощание Симмонс сердечно пожал ему руку, сказав, что, если Пауэрскорту понадобится еще какая-то помощь, он может снова приехать к ним. Миссис Симмонс заверила его, что в их скромном доме он всегда будет желанным гостем. У нее имеется рецепт еще одного кекса, который она непременно освоит к следующему его визиту.
18
— Ты просто сядь в задней части лодки, Фрэнсис.
— По-моему, ее принято называть кормой, Джонни.
Пауэрскорт и Фицджеральд отплыли из Хаммерсмита вверх по Темзе, намереваясь осмотреть прибежище богатых гомосексуалистов Лондона. Пауэрскорту хотелось увидеть его своими глазами. Стоял поздний вечер, холодный ветер задувал над рекой. Фицджеральд раздобыл где-то старенькую гребную шлюпку.
— Знаешь, Фрэнсис, этот дом обратил меня в очень суеверного человека. Вот уж два раза я, уходя от него, видел одинокую сороку
[58]
. И сколько ни озирался по сторонам, второй так и не углядел. А от клятого дерева меня уже попросту тошнит. Стало быть, мы подкрадываемся к ним со стороны для них неожиданной. Господи, Фрэнсис, да сиди ты, ради всего святого, спокойно. Утопишь же обоих.
Шлюпка, похоже, обладала собственным необузданным нравом — она начинала раскачиваться, крениться и черпать воду в мгновения самые неожиданные.
— Мы, собственно, куда плывем, Джонни?
Шлюпка, виляя, устремилась на роковое свидание с бастионами Хаммерсмитского моста, и Пауэрскорт принялся гадать, удастся ли ему вплавь добраться до берега.
— Заткнись, Фрэнсис! Я просто стараюсь держать чертову посудину посередине реки. Здесь течение слабее.
В конце концов лодка усвоила некий ритм движения и могучие руки Фицджеральда повлекли ее вверх по течению. Хэмптон-Корт
[59]
, думал Пауэрскорт, будем стараться, глядишь, доберемся и до Хэмптон-Корта, а то и до Оксфорда. Хотя на такой скорости нам туда в этом году не попасть. Даже на середине реки течение оставалось сильным, а продвижение медленным, и плеск весел казался ненатурально громким.
Справа от Пауэрскорта тянулась береговая линия Хаммерсмита с ее тавернами и красивыми домами, время от времени оттуда неслись над рекой разномастные звуки. Слева, за Хаммерсмитским мостом, молча следили за их продвижением деревья Барнза. Разного рода странный сор плыл им навстречу, устремляясь в открытое море — фантастической формы деревянные обломки, тряпье, возможно, бывшее некогда одеждой, бутылки, в которых отсутствовали записки. Гребная восьмерка промахнула мимо, гребцы были все в черном, и какой-то призрачный свет мерцал на носу этой лодки, несомой течением к Патни
[60]
.
— Уже близко, Фрэнсис, — Фицджеральд на миг перестал грести, чтобы от души глотнуть из бывшей при нем фляжки. — Смотри! Видишь вон там свет за деревьями?
Они плыли по речной излучине. Холодные, черные воды Темзы раскинулись впереди примерно на милю, до противоположного берега Барнза. Чета грачей застыла, точно чета часовых, на верхушке одного из обступавших дом деревьев.
Во всех окнах верхних двух этажей горел свет. Похоже, дела там идут полным ходом, подумал Пауэрскорт. Быть может, нынче у них один из особых вечеров — торжественный обед с танцами после него или бал-маскарад. На крыше здания виднелась круглая балюстрада, и что-то посверкивало там под пробивавшимися сквозь тучи лучами лунного света. Часовые, подумал он, ночной дозор, вглядывающийся в темный Лондон — не заявятся ли из него нежданные гости, не хлынут ли к парадной двери люди в полицейских мундирах.
