8
«Ну вот я и вошел в райские врата, — сказал себе Пауэрскорт, когда кеб въехал в «тюдоровские» ворота поместья Иеремии Панкноула. Встреча была назначена на одиннадцать утра.
Пока экипаж, миновав небольшой городок Уэндовер, взбирался по холмам к Чилтерну, веселый молодой кебмен, не без оснований рассчитывая на щедрые чаевые, рассказывал седоку о местных достопримечательностях.
— Смотрите, сэр, это сейчас прямо за поворотом, — предупредил он, подавшись вперед и натянув вожжи.
До этого дорогу обрамляли высокие дубы и березы, но тут Пауэрскорт вдруг увидел большой прямоугольный газон, в центре которого натянутые на столбы веревки выгораживали квадратную площадку. В дальнем ее углу высилось внушительное здание из красного кирпича, с огромными окнами и балконом для зрителей. Когда они подъехали ближе, стало видно, что два человека красят двери. На флагштоках развевались флаги: Юнион Джек
[27]
и второй — странное белое знамя с парой стоящих на задних лапах львов. Это сооружение было хорошо знакомо Пауэрскорту. Последний раз он посещал его в компании Уильяма Берка и друга шурина из Сити. Сейчас перед ним было точное воспроизведение известного на весь мир павильона Лорда
[28]
из марилебонского крикет-клуба в графстве Мидлсекс.
— Павильон Лорда, — радостно объявил кебмен, — там есть и Большой зал, и старинные картины с игроками, и Почетный помост, откуда выкликают твое имя, коли наберешь сто очков или расшибешь подряд пять калиток.
— Бог ты мой! — воскликнул Пауэрскорт. — Неужели пришлось срисовывать все детали с оригинала?
— Зачем такие сложности, сэр? Мистер Панкноул просто-напросто купил чертежи у архитектора, который строил все это в Лондоне.
— Понятно, — кивнул Пауэрскорт. Теперь он был готов к тому, чтобы за следующим поворотом увидеть точную копию Букингемского дворца или собора Святого Павла.
Дорога круто пошла вверх. По-видимому, на самой вершине было плато.
— Говорят, сэр, что мистер Панкноул целый год отдыхал во Франции, а как вернулся, решил построить себе замок наподобие тамошних. Кучу денег потратил, ему даже железную дорогу провели, чтобы камни к холму возить.
— А как же их поднимали наверх?
— Приехали из Франции архитектор и еще один, который садами занимается, и привезли с собой несколько кобыл-першеронов. Вы б видели, сэр, какие тяжести этим лошадкам под силу.
Даже подготовленного Пауэрскорта вид, открывшийся за поворотом, сразил наповал. Перед ним раскинулся итальянский сад, испещренный покрытыми гравием аллеями. Кеб покатил медленнее, давая возможность насладиться зрелищем. И было чем: искрясь мраморной облицовкой, блистал великолепием громадный, несомненно, французский замок, с его мансардными крышами, башенками и шпилями, трубами дымоходов, слуховыми окнами и бесчисленными деталями декора. «Закрой глаза, — хмыкнул про себя Пауэрскорт, — и наверняка услышишь слабые, но вполне различимые в ясном воздухе чилтернских холмов звуки “Марсельезы”».
Он попросил кебмена дождаться его. Дворецкий медленно и торжественно, словно на похоронах, повел Пауэрскорта по восточной галерее, украшенной работами итальянских живописцев, с полкой над камином, явно вывезенной из Парижа. Миновав роскошную столовую с великолепной коллекцией севрского фарфора, они вошли в огромную гостиную, из окон которой открывался вид на всю долину.
Свое первое впечатление от внешности Иеремии Панкноула Пауэрскорт мог бы описать так: коллекция бильярдных шаров. Абсолютно лысая голова с кнопочкой носа, крохотными глазками и почти без подбородка — белый шар. Жирное туловище с золотой цепочкой на круглом животе, обтянутое алым жилетом, — красный шар. Даже коротенькие ноги приземистого толстяка, если не обращать внимания на ступни, казались шарообразными.
— Мистер Панкноул, — пожав руку хозяину, произнес Пауэрскорт, — благодарю вас за любезное согласие принять меня в ответ на мою краткую записку. Должен признать — ваш изумительный дворец меня просто потряс! — И он отвесил хозяину поклон.
— Спасибо, лорд Пауэрскорт, спасибо. Как мило с вашей стороны. Интересно, какая часть ансамбля произвела на вас наибольшее впечатление?
«Ага, да ты падок на лесть», — понял Пауэрскорт и решил не скупиться:
— Прежде всего, мистер Панкноул, меня восхитил сам замысел, оригинальная идея перенести в Англию настоящий французский замок. А смелость и совершенство ее воплощения просто поражают. Я не считаю себя знатоком в области искусства, но убежден, что вам удалось собрать лучшую в мире коллекцию живописи, гобеленов, скульптур и всего прочего. Британия должна быть благодарна вам, сэр, за то, что вы сотворили для нее такое чудо! («Счастье, что никто не слышит этот чудовищный бред», — мысленно добавил Пауэрскорт.)
Но даже столь пышного угощения тщеславному Иеремии Панкноулу было мало. Этому гурману хотелось чего-то вкусненького на десерт, а затем, вероятно, еще и сыра.
— А моя площадка для крикета, лорд Пауэрскорт, как она вам показалась?
— Дорогой мистер Панкноул! — всплеснув руками, запел Пауэрскорт. — Это гениально, поистине гениально! Какая грандиозная мысль — с точностью воспроизвести здесь и стадион Лорда, и павильон Марилебонского крикет-клуба! Мне даже показалось, что ваш спортивный комплекс немного больше того, что находится в Сент-Джонс-Вуд, я не ошибаюсь?
— О, вы совершенно правы, сэр. Со временем я выстрою вокруг площадки места для зрителей. И их будет побольше, чем в Лондоне. Тогда тут будут проходить самые важные матчи. Сам Билли Грейс
[29]
побывал у меня и нашел площадку превосходной.
«Интересно, сколько мошенник выложил за этот авторитетный отзыв?» — промелькнуло в голове у Пауэрскорта, но вслух он произнес другое:
— Прекрасная перспектива! Буду с нетерпением ждать матча, который подарит мне повод вновь наведаться в ваши волшебные владения, мистер Панкноул.
Что-то, однако, не давало покоя кругленькому толстячку. Встав с кресла, он направился, вернее, вперевалку покатился к окну с чудесным видом на долину, а потом, повернувшись к сидящему на краешке дивана гостю, сказал:
— Перед вами, лорд Пауэрскорт, человек, трагически не понятый современниками. Вы, разумеется, наслышаны о бедах, свалившихся на мою бедную голову. — Панкноул закатил глаза и развел в стороны жирные ручки, будто распятый на кресте. — Мои враги ничего не смыслят в бизнесе, у них одно желание — унизить и растоптать меня!
