Имена покойных бенчеров завораживали. Джеймс Герберт Померой, скончался в 1770-х и оставил двадцать фунтов жене, а дом на Линкольнз-Инн-филдс — в распоряжение Куинз-Инн. Эдвард Мадингли Чоули, умер в 1780-м, оставил пятьдесят фунтов на содержание и обучение бедных студентов, «дабы недостаток средств не воспрепятствовал получению преимуществ, дарованных оным от рождения». Там был Джосайя Стерндейл Тарлетон, умерший в 1785-м. Не отец ли это полковника Банастра Тарлетона, столь вдохновенно запечатленного Рейнолдсом? Пауэрскорт мысленно представил его портрет. Молодой, вооруженный с головы до ног кавалерист в тугих белых бриджах и зеленом мундире с золотыми пуговицами. За спиной у него дым пушечного взрыва, рядом пара запасных лошадей, ибо полковнику не пристало передвигаться пешком, а также артиллерийское орудие и багровые, под цвет той жутко кровавой войны, знамена. Что ж, Тарлетону-старшему, по крайней мере, не пришлось изведать горечь потери заокеанских колоний, за которые сражался его сын. Пауэрскорту вспомнилось также, что полковник Банастр Тарлетон многие годы был возлюбленным попавшей в число временных фавориток принца Уэльского красавицы Пердиты, чей портрет кисти Гейнсборо украшает Собрание Уоллес. А Роберт Фитцпейн Уилберфорс, умерший в 1792-м, может, это отец или дядя того Уилберфорса, что так успешно ратовал за отмену рабства?
Пауэрскорт успел занести в специально купленный красный блокнот основные данные двадцати завещаний. Сосредоточившись на сокращении записей, он не особенно вдумывался в их содержание и тем не менее сделал одно открытие. Каждый из бенчеров непременно оставлял своей корпорации некую долю наследства. Видимо, это было непременным условием для избрания в руководящий состав Куинз-Инн. Пауэрскорт надеялся, что в окружении Уильяма Берка найдется специалист, способный вычислить, какую сумму теперь составляют несколько сотен фунтов 1800 года и нынешнюю стоимость домов, усеивающих окрестности Куинз-Инн в радиусе трех-четырех миль.
В Куинзе Пауэрскорта ждал Бичем. Старший инспектор был в ярости.
— Вот сукин сын! — сердито пристукнул он кулаком о ладонь. — Будь он проклят!
— Судя по всему, вы побеседовали со здешним начальством, старший инспектор? Позвольте выразить вам свое сочувствие.
— Да не с начальством, — усмехнулся Джек Бичем, — а с Ньютоном, с этим чертовым Порчестером Ньютоном.
— И чем же мистер Ньютон вас прогневал?
— Приехал, соизволил наконец. А между прочим, любой бы поставил его имя во главе списка подозреваемых. Вся эта его свара с Донтси из-за выборов, ну, вы же знаете. Избрали Донтси, Ньютон в ярости, затем он удирает сразу после злосчастного банкета. Что ему стоило тайком вернуться, застрелить Вудфорда Стюарта и вновь исчезнуть?
— Простите, старший инспектор, — вежливо перебил Пауэрскорт. — Я что-то не улавливаю: какие проблемы с Ньютоном сейчас?
— Извините, сэр. — Бичем нервно пригладил волосы. — Ньютон не говорит ни слова.
— Что вы имеете в виду? Он онемел?
— Не хочет говорить со мной. Не отвечает ни на один вопрос. Отказывается сказать, где находился в день банкета, где пропадал все последующие дни. Молчит как рыба.
Пауэрскорт вспомнил, как когда-то очень давно один опытный старик юрист объяснил ему, что лучшая тактика для обвиняемого, если он и впрямь виновен, — просто молчать. Любая полученная от него информация дает полицейским новый след, помогая окончательно загнать его в ловушку.
— Пожалуй, неразумно с его стороны, — заметил Пауэрскорт.
— Неразумно, — хмуро подтвердил Джек Бичем. — Но это ему не поможет! Я дам своим людям задание проследить каждый его шаг в день убийства Донтси, и, если мы найдем хоть малейшую зацепку, тут же арестуем упрямого осла. Ничего, посидит сутки-другие в камере, и язык развяжется.
Пауэрскорт не решался предложить Бичему свои услуги. Он был готов побеседовать с Ньютоном и попытаться убедить его — в иной, более деликатной манере — дать показания, но боялся обидеть старшего инспектора. Однако тот сам попросил его об этом:
— Может быть, вы попробуете, сэр? Вам легче, чем мне, найти общий язык с этими чертовыми законниками. Возможно, и Ньютон согласится с вами поговорить. А мне все равно, кто добудет информацию.
Пять минут спустя Пауэрскорт пересек тесный дворик в дальней части Куинза и постучал в дверь квартиры на первом этаже. Ньютон оказался высоким, склонным к тучности, румяным великаном с ручищами, которые, на взгляд Пауэрскорта, подошли бы скорее не юристу, а мяснику.
— Добрый день, — учтиво улыбнувшись, начал сыщик, рассудив, что любезное приветствие вряд ли вызовет у его потенциального собеседника раздражение. — Разрешите представиться. Пауэрскорт, детектив. Я приглашен руководством Куинза расследовать случившиеся здесь убийства. Вы не могли бы уделить мне немного времени и ответить всего на несколько вопросов?
— Нет! — отрезал Ньютон.
— Мистер Ньютон, у меня есть некоторый опыт в криминальных расследованиях. И поверьте, отказ отвечать на вопросы следствия вызывает вполне определенную реакцию. Сыщикам, и особенно полицейским, начинает казаться, что за молчанием таится желание что-то скрыть. А поскольку речь идет о преступлении, естественно предположить, что человек, отказывающийся говорить, имеет прямое отношение к совершенному убийству. Отсюда возникает довольно логичное подозрение, что он и есть убийца. Вам повезло, что дело поручено одной из лучших следственных бригад. Менее сообразительные полицейские просто арестовывают за категорический отказ беседовать с ними, считая молчание доказательством вины. Мне известен случай, мистер Ньютон, когда лишь после вынесения приговора выяснилось, что обвиняемый молчал, дабы не запятнать репутацию дамы. И если бы она сама, рискуя стать героиней скандальной хроники, не решилась публично подтвердить алиби своего рыцаря, этот невинный джентльмен был бы повешен. Поэтому я снова обращаюсь к вам со скромной просьбой уделить мне время.
— Нет! Уходите! — прорычал Ньютон.
Это прозвучало достаточно недвусмысленно, и все же Пауэрскорт предпринял последнюю попытку.
— Позвольте, мистер Ньютон, еще раз обратиться к вам. Разрешите напомнить о тяготах и неудобствах, которые испытывают ваши коллеги в связи с тем, что преступление до сих пор не раскрыто. По всем помещениям Куинза рыщет полиция. Я тоже постоянно отвлекаю людей малоприятными расспросами. Никто не может чувствовать себя в безопасности, все ждут очередного убийства. Среди стенографисток паника, две девушки намерены уволиться, они боятся, что их отравят за обедом или застрелят по пути к метро. Уверен, вы могли бы оказать большую помощь следствию. И если ваши сведения способны сдвинуть поиски убийцы с мертвой точки, вы просто обязаны рассказать все, что вам известно.
Порчестер Ньютон встал. Пауэрскорт с некоторой тревогой наблюдал, как его ручищи сжались, словно скручивая что-то, то ли мокрое полотенце, то ли человеческое горло.
— Нет! Уходите! Еще одно слово, и я выкину вас вон!
«Да уж, — размышлял детектив, признавая свое поражение, — пожалуй, о Порчестере Ньютоне не скажешь, что он не может за себя постоять».
