Я положила трубку и повалилась на диван. Руки
у меня тряслись, телефон упал на пол. Неделя. Через неделю я приступлю к работе
и стану помощницей Миранды Пристли. Подождите-ка! Один момент… Ведь на самом
деле я еще не получила работу, потому что официального предложения не было.
Шэрон даже не произнесла обычное в таких случаях «мы бы хотели предложить вам»
– похоже, у нее не было и тени сомнения, что любой, у кого в голове есть хоть
капля ума, не сможет дать отрицательного ответа. Я чуть не расхохоталась. Что
это, какая-то тактическая операция, которую они блестяще провернули? Подождали,
пока жертва после беспокойной ночи погрузится в глубокий сон, а потом
набросились на нее с ошеломляющим судьбоносным известием? А может, она просто
рассудила, что делать традиционное предложение и ожидать ответа – это
бессмысленная трата времени и сил? Ведь это же «Подиум»! Шэрон не сомневалась,
что я не упущу такой возможности, что я взволнована ею до глубины души. И она
оказалась права, как все они в «Элиас-Кларк» всегда оказываются правы. События
развивались с фантастической быстротой, и у меня не было времени все обдумать,
как это мне обычно свойственно. Но кроме того, я почувствовала, что это
действительно шанс. Глупо было бы упускать его, ведь он мог потом помочь
попасть в «Нью-Йоркер». Я обязана попробовать. Мне повезло.
Вновь воодушевившись, я залпом допила кофе,
сварила еще одну чашку для Алекса, быстренько приняла горячий душ. Когда я
вернулась в комнату, он только что проснулся.
– Ты уже оделась? – спросил он, нащупывая
маленькие очки в тонкой оправе, без которых почти ничего не видел. – Утром
кто-то звонил или мне приснилось?
– Не приснилось, – сказала я, забираясь под одеяло,
хотя на мне были джинсы и свитер. Я старалась, чтобы мои мокрые волосы не
касались его подушки. – Это была Лили. Женщина из отдела кадров «Элиас-Кларк»
позвонила ей, потому что я оставила им ее номер. Ну и что ты думаешь?
– Ты получила работу?
– Я получила работу.
– Ого! Ну иди ко мне, – сказал он,
приподнимаясь и обнимая меня. – Я так тобой горжусь! Это здорово, правда
здорово.
– Значит, ты думаешь, из этого выйдет толк? Мы
уже говорили об этом, но сейчас они даже не дали мне возможности решить. Они
просто не сомневались, что я хочу получить эту работу.
– Все складывается удачно. Модельный бизнес не
самая плохая вещь на свете. Может, тебе даже понравится.
Я закатила глаза.
– Ну ладно. Но упоминание «Подиума» в твоей
анкете и рекомендация этой женщины, Миранды, а может, даже несколько блестящих
материалов, которые ты к тому времени тиснешь, – черт, да ты сможешь все, что
угодно. «Нью-Йоркер» будет охотиться за тобой.
– Хотелось бы верить, да, хотелось бы. – Я
соскочила с кровати и начала собирать свои вещи в рюкзачок. – Ты по-прежнему не
возражаешь, если я возьму твою машину? Чем скорее я попаду домой, тем скорее
вернусь. Тут ничего такого, ведь я все равно переезжаю в Нью-Йорк. Это дело
решенное.
Алекс дважды в неделю ездил домой в Уэстчестер,
чтобы посидеть с младшим братишкой в дни, когда его мама работа допоздна.
Поэтому она отдала ему свой старый автомобиль. Но машина понадобится ему только
во вторник, к тому времени я уже вернусь. Я в любом случае планировала
смотаться домой в эти выходные, а сейчас у меня к тому же хорошие новости.
– Ну конечно. Какие проблемы?… Она в
полуквартале отсюда, на Гранд-стрит. Ключи на кухонном столе. Звякни, когда
доедешь, ладно?
– Обязательно. А ты не хочешь поехать? Будет
потрясающий обед – ты же знаешь, моя мама заказывает все самое лучшее.
– Звучит заманчиво. Я хотел бы, но мы
договорились с молодыми учителями завтра вечером собраться – повеселиться. Мне
кажется, это поможет нам сработаться. Я не могу не пойти.
– Ах ты, несчастный филантроп. Все творишь
добро, повсюду, где бы ни появился. Я бы тебя возненавидела, если бы не любила
так сильно. – Я наклонилась и поцеловала его.
– Смейся-смейся. Ну, хороших тебе выходных.
– И тебе тоже. Пока.
Я сразу же нашла его маленькую зеленую
«джетту» и всего через двадцать минут выехала на шоссе, где почти не было
машин. Похолодало, столбик термометра упал ниже нуля, и на обочинах виднелись
замерзшие лужицы. Но зимнее солнце светило вовсю, так что глаза с непривычки
слезились, в легкие вливался чистый холодный воздух. Весь путь я проделала с
опущенным стеклом и несколько раз прослушала песню «Солнечный свет» группы
«Линен». Я собрала свои влажные волосы в конский хвост, чтобы они не падали на
глаза, и дула на руки, чтобы они согрелись – по крайней мере согрелись
настолько, чтобы держать руль. После университета прошло всего полгода, и вот
уже в моей жизни грядут великие перемены. Миранда Пристли, женщина, которую я
до вчерашнего дня не знала, но, безусловно, наделенная большой властью, выбрала
меня для работы в своем журнале. Теперь я с полным основанием могу покинуть
Коннектикут и переехать – совсем одна, прямо как взрослая, – на Манхэттен и
поселиться там. Я ехала в город своего детства, и радостное волнение
переполняло мое сердце. Щеки у меня раскраснелись и горели от ветра, волосы
развевались. На моем лице не было косметики, и я испачкала джинсы, когда
пробиралась через городскую слякоть, но в тот момент я чувствовала себя
красавицей. Вот такая – ненакрашенная, холодная – бросилась я открывать входную
дверь и позвала маму. Мне было тогда так легко, как не было уже больше никогда.
– Через неделю? Солнышко, я не представляю,
как ты можешь начать работать через неделю, – сказала мама, помешивая ложечкой
чай. Мы, как обычно, сидели за кухонным столом; мама, как всегда, пила чай без
кофеина с сахарозаменителем, я – «Английский завтрак» с сахаром. Я не жила дома
уже четыре года, но двух больших кружек чая и вазочки с арахисовым маслом хватило,
чтобы мне показалось, что я отсюда и не уезжала.
– Выбора у меня нет, и, если честно, мне
повезло. Ты бы слышала эту женщину, как она говорила по телефону. – Мама молча
посмотрела на меня – ну и что с того?… – Я все-таки буду работать в очень
известном журнале, у одной из самых влиятельных женщин в этой отрасли. Да за
такую работу миллионы девушек готовы на что угодно!
Мы улыбнулись друг дружке, только ее улыбка
была печальной.
