– Ну, ей там и без того хватает помощников.
Итальянский и французский «Подиумы» всегда выделяют ей кого-нибудь из своих
служащих, да и редакторы помогают. Но во время показа весенних коллекций она
устраивает огромный прием; все говорят, что это не просто гвоздь сезона – это
самое значительное событие в модной индустрии за весь год. Очевидно, это она
может доверить только мне.
Очевидно.
– Да уж, даже дух захватывает. Значит,
крепость остается на меня, а?
– Похоже, что так. Но это не шуточки.
Возможно, это будут две самые трудные для тебя недели, потому что ей многое
бывает нужно, когда она уезжает. Она то и дело будет тебе звонить.
– Боже, – вздохнула я. Эмили закатила глаза.
Я спала с открытыми глазами: смотрела на экран
компьютера и ничего не видела.
Постепенно начал прибывать народ, и появилась
возможность развлечься. В десять утра, прихлебывая сливки в надежде избавиться
от похмелья после выпитого ночью шампанского, показался первый из трескунов.
Это был Джеймс. Он расположился возле моего стола – предварительно убедившись,
что Миранда еще не приехала, – и объявил, что прошлой ночью в «Балтазаре»
встретил своего будущего супруга.
– Он сидел у стойки, на нем был самый
потрясающий красный пиджак, какой я когда-либо видел в жизни, но, скажу тебе,
ему и без этого пиджака есть чем гордиться. О, как он изящно ел устрицы! –
Джеймс сладострастно застонал. – О, это было великолепно!
– Так ты взял у него телефон? – спросила я.
– Телефон? Бери выше. Я попробую оставить у
себя его брюки. Я стянул их с него уже к одиннадцати, и знаешь, скажу тебе…
– Чудесно, Джеймс, чудесно. Ты, похоже, не из
тех, кого надо долго уламывать, а? Если честно, это довольно опасно. СПИД
гуляет по планете, ты же знаешь.
– Детка, даже ты, само совершенство и женщина,
о которой можно только мечтать, не раздумывая упала бы на колени, едва увидев
его! Он восхитительный! Необыкновенный!
К одиннадцати часам все уже посмотрели, кто в
чем пришел на работу; были отмечены ультрамодные джинсы от Майкла Корса и
уникальные декольтированные маечки от Селин. Приближалось время обеденного
перерыва, когда разговор обычно вертелся вокруг каких-нибудь особенно горячих
новинок и поэтому происходил чаще всего возле выставленных вдоль стен вешалок с
одеждой. Каждое утро Джеффи, ассистент, отвечающий за кладовую, вытаскивал на
свет божий вешалки с платьями, купальниками, брюками, рубашками, пальто – вытаскивал
все, что могло пригодиться в качестве иллюстраций для нового выпуска. Он
расставлял их по всему этажу, давая редакторам возможность найти нужное решение
без того, чтобы штурмовать саму кладовую.
Кладовая вовсе не была обычной кладовкой. Это
был небольших размеров зал. По периметру выстроились полки с обувью всех
размеров, оттенков и стилей: дюжины туфель всех мастей, сапог, балеток,
шлепанцев, босоножек, ботинок – рай для помешанных на моде. На встроенных и
просто задвинутых в угол стеллажах хранилось немыслимое разнообразие чулок,
колготок, носков, бюстгальтеров, трусиков, комбинаций и корсетов. Нужна
последняя новинка – поддерживающий бюстгальтер от Ла-Перлы леопардовой
расцветки? Посмотрите в кладовой. Ажурные колготы телесного цвета от Диора? Спросите
там же. В глубине зала выстроились стеллажи с аксессуарами; одно лишь
количество хранящихся на них единиц товара, не говоря уже об их стоимости, было
ошеломляющим. Авторучки. Дорогие украшения. Постельное белье. Шарфы, перчатки,
лыжные шапочки. Пижамы. Накидки. Шали. Канцелярские принадлежности. Цветы из
шелка. Шляпы – множество шляп. А уж сумки! Сумки! Хозяйственные и спортивные,
рюкзаки и саквояжи, объемистые сумки через плечо и маленькие
сумочки-косметички, сумки-конверты, сумки-сундучки – все с эксклюзивными
ярлычками и ценниками, цифра на многих из которых превышала месячный доход
рядового американца. И все свободное пространство комнаты занимали вешалки с
одеждой – они были составлены так тесно, что между ними невозможно было пройти.
Итак, в течение дня Джеффи пытался хоть
немного расчистить кладовую, чтобы освободить место для примерки, и вытаскивал
все вешалки в коридор. Я не видела ни одного посетителя нашего этажа – будь то
писатель, курьер, стилист или просто чей-нибудь друг, – который бы не встал как
вкопанный, глазея на эти коридоры от-кутюр. Иногда вешалки подбирались по
экспозиции (Сидней, Санта-Барбара), иногда – по конкретному предмету (бикини,
юбочные костюмы), но чаще всего это была просто беспорядочная мешанина очень
дорогой одежды. Непосвященные останавливались, глазели, трогали пальцами
шелковистый кашемир или прихотливую вышивку на вечернем платье, но лишь наши
местные трескуны, ревниво следящие за «своей» одеждой, знали абсолютно все о
каждой выставленной тряпке.
– Мэгги Райзер – единственная женщина в мире,
которая может позволить себе надеть такие капри, – объявила Хоуп, ассистентка
отдела моды, чей «чудовищный» вес составлял 55 килограммов при росте 185
сантиметров. Громко вздыхая, она прикладывала брючки к своим ногам. – В них моя
задница будет выглядеть еще больше, чем на самом деле.
– Андреа, – позвала меня ее подруга, девушка,
с которой я была мало знакома – она занималась аксессуарами, – скажи,
пожалуйста, Хоуп, что она вовсе не толстая.
– Ты не толстая, – рассеянно сказала я.
Я сэкономила бы массу времени, если бы вышила
эти слова у себя на блузке или – еще лучше – вытатуировала бы их на лбу. Мне
так часто приходилось уверять своих коллег в том, что они вовсе не толстые!
– Господи, да ты посмотри на меня! У меня вообще
нет талии! Я просто чудовище!
Лишние калории не находили себе места в их
телах, зато занимали все их мысли. Эмили клялась, что ее бедра «толще, чем
дубовые пни». Джессика была уверена, что у нее «жирные, трясущиеся мышцы», как
у Розанны Барр. Даже Джеймс рассказывал, как однажды выходил из душа и его
ягодицы показались ему такими огромными, что он стал подумывать о липосакции.
Сначала на сотни тысяч подобных вопросов я
пыталась отвечать рационально. «Если ты толстая, Хоуп, то какая же тогда я? Я
на несколько сантиметров ниже тебя, а вешу больше». – «Ох, Энди, не смейся надо
мной. Я толстая. А ты стройная и очень красивая!»
Я думала, что она лицемерит, но вскоре поняла:
Хоуп – так же как и прочие худосочные девушки и большинство парней «Подиума» –
вполне способна адекватно оценивать вес других людей, но когда она смотрит в
зеркало на себя, то совершенно искренне уверена, что видит там гиппопотама.
