В целях самозащиты я постоянно напоминала
себе, что я нормальная, а они – нет, но постоянные разговоры о чрезмерной
полноте сделали свое дело. Не прошло и пяти месяцев с тех пор, как я начала
работать в «Подиуме», а образ моих мыслей стал настолько извращенным, что мне
порой начинало казаться, что все эти замечания направлены исключительно против
меня. Механизм был примерно таков: я, высокая, красивая, стройная ассистентка
отдела моды, притворяюсь, что кажусь себе толстой, только для того, чтобы ты,
коренастая кубышка-секретарша, поняла, какая ты жирная корова. При моих ста
семидесяти девяти сантиметрах и шестидесяти килограммах (вес, утраченный во
время дизентерии, благополучно вернулся обратно – впрочем, вероятно, ненадолго,
если учесть, что за свой рабочий день я съедала одну тарелку супа и выкуривала
несчетное количество сигарет) – так вот, при таком росте и весе я всегда
считала себя стройнее многих девушек своего возраста. Кроме того, раньше я была
выше девяти из десяти женщин, с которыми мне приходилось встречаться, и
половины мужчин. И никогда до появления в этом дурдоме я не знала, каково это –
чувствовать себя маленькой и толстой целый день, каждый день. Было так легко
начать считать себя местным карликом-уродцем: коротконогим, неуклюжим, да еще в
одежде шестого размера. И все разговоры о полноте, конечно же, велись для того,
чтобы я никогда об этом не забывала.
– Доктор Айзенберг говорит, что «Зона»
сработает, только если отказаться и от фруктов тоже, – вступила в разговор
Джессика, снимая с вешалки юбку от Нарсисо Родригеса. Недавно состоялась ее
помолвка с одним из самых молодых вице-президентов «Голдман и Сакс», и Джессика
была крайне озабочена необходимостью соответствовать своей шикарной свадьбе. –
И она права: со времени последней примерки я потеряла пять килограммов.
Я прощала ей, что она голодает до полусмерти,
но я не могла простить, что она об этом рассказывает. Мне было плевать, что она
называет имена известных врачей и сообщает о чудесах похудания, – от всего
этого следовало держаться подальше.
Около часу офис и вправду забурлил: пришла
пора обеда. Не то чтобы с этим связывались какие-то мысли о еде, но это было
время приема гостей. Я лениво смотрела, как снуют туда-сюда стилисты,
журналисты и просто друзья своих друзей, стремящиеся надышаться витающим в
воздухе гламуром, который буквально исходил от дорогой одежды, красивых лиц и
длинных – действительно очень длинных – ног.
Джеффи пришел ко мне, как только убедился, что
и Миранда, и Эмили ушли на обед. В руках у него были две огромные сумки.
– Ну-ка, посмотри это. Для начала как будто
неплохо.
Я вытряхнула содержимое одного из пакетов на
пол у себя за столом и принялась его разбирать. Там были очень мягкие серые
шерстяные брюки от Жозефа – длинные, узкие, с заниженной талией; коричневые
замшевые брюки от Гуччи, которые могли превратить в супермодель самую заурядную
девчонку; две пары выбеленных джинсов от Марка Джекобса, сшитых, казалось,
специально на меня. Для верха было восемь или девять вариантов – от
обтягивающей, в рубчик, водолазки от Кельвина Кляйна до прозрачной приталенной
блузки от Донны Каран. Сногсшибательное многоцветное кимоно от Дианы фон
Фюрстенберг соседствовало с темно-синим бархатным брючным костюмом от Тахари. Я
тут же влюбилась в плиссированную юбку из денима – длиной по колено, она будет
здорово смотреться с цветастым пиджаком от Катайон Адели.
– Это что… все мне? – спросила я, надеясь, что
в моем голосе нет обиды, а есть только восторг.
– Да это пустяки. Кое-какие вещички, которые
без дела пылятся в кладовой. Мы иногда что-нибудь используем для фотографий, но
дизайнерам одежду никогда не возвращаем. Каждые несколько месяцев я навожу
порядок в кладовой и выношу все это оттуда, вот я и подумал, что тебя это,
может, заинтересует. У тебя ведь шестой размер, верно?
Я кивнула, все еще ничего не соображая.
– Да, повезло тебе. Тут почти у всех четвертый
или еще меньше. Так что на твою долю хватит с лихвой.
Ну да.
– Здорово. Просто здорово, Джеффи! Я и
высказать не могу, как тебе благодарна. Все эти вещи просто чудо!
– Посмотри вторую сумку, – сказал Джеффи, – ты
ведь не наденешь этот бархатный костюм с задрипанной сумкой, которую повсюду
таскаешь.
Из второй, еще более разбухшей сумки так и
посыпались туфли, сумочки и пальто. Там были две пары сапожек от Джимми Чу –
одни до середины икры, другие по колено, две пары босоножек от Маноло, классические
черные «лодочки» от Прады и сиротливая пара мокасин от Тода, про которые Джеффи
тут же сказал, что в офисе их носить нельзя. Я повесила через плечо
бесформенную красную замшевую сумку и обратила внимание на две переплетающиеся
буквы С на ее боку, но она была далеко не такой красивой, как шоколадного цвета
кожаная сумка от Селин. Венцом всего этого великолепия стало длинное пальто
прямого покроя с крупными пуговицами, на которых были видны инициалы Марка
Джекобса.
– Ты шутишь, – мягко сказала я, поглаживая
солнечные очки от Диора, которые он, по-видимому, положил не без умысла, – ты
надо мной смеешься.
Ему явно польстило мое восхищение; он кивнул:
– Отблагодаришь меня тем, что будешь все это
носить, идет? И никому не говори, что я снял для тебя сливки; дни, когда я
выношу одежду из кладовой, здесь считаются самым большим праздником.
Тут в коридоре послышался голос Эмили, и
Джеффи испарился. Я спрятала свою новую одежду под стол.
Вошла Эмили; она принесла из столовой свой
обычный обед: фруктовое пюре и салат из латука с брокколи, сдобренный ароматным
уксусом. Не положенной к такому салату смесью уксуса и оливкового масла –
просто уксусом. Миранда вот-вот должна была приехать – только что звонил Юрий,
– и у меня не оставалось моих семи драгоценных минут, чтобы слетать за супом.
Вообще-то дело было даже не в этом: я просто не находила в себе сил на то,
чтобы пробиться сквозь толпу трескунов, подвергнуться унизительному осмотру
кассирши и потом спрашивать себя, не наношу ли я непоправимый ущерб своему
здоровью, заглатывая обжигающе горячий (и очень жирный!) суп так быстро, что у
меня ноет пищевод. Как-нибудь обойдусь, решила я. Ничего со мной не случится.
Если верить моим здравомыслящим коллегам, это только укрепит мой дух. А кроме
того, рассудила я, брюки стоимостью две тысячи долларов не будут смотреться так
эффектно на девушке, которая не может справиться со своим аппетитом. Я вновь
опустилась на стул и подумала, что вот теперь я вполне соответствую духу
журнала «Подиум».
