– Не перебивай меня, Энди, дай закончить. Я
знаю, что с Мирандой бывает трудно. Я знаю, что иногда она ведет себя
нелогично. Я знаю, каково это – не спать, вздрагивать от телефонных звонков и
не иметь рядом ни одного близкого человека, который бы тебя понял. Я знаю,
каково это! Но если ты все это так ненавидишь и не можешь ничего с собой
поделать, а только ходишь и жалуешься, чего же ради ты здесь? Ты сама не
знаешь, чего хочешь. И ты говоришь, что она ненормальная, но есть много,
действительно много людей, которые считают ее талантливой и великолепной. И эти
люди скажут, что ненормальная – ты, раз не желаешь помогать такой замечательной
женщине. А она замечательная женщина, Энди, этого просто нельзя отрицать!
Я прикинула так и эдак и вынуждена была признать,
что в словах Эмили есть резон. Миранда действительно была исключительным
главным редактором. Ни одно слово не попадало в печать без ее одобрения,
добиться которого было очень непросто. Она никогда не останавливалась перед
тем, чтобы забраковать не понравившийся ей материал и заставить все переделать,
не считаясь с тем, чего это будет стоить тому, кому придется этим заниматься.
Многочисленные редакторы подбирали одежду для съемок, но Миранда лично давала
указания, что снимать, в каких ракурсах и с какими манекенщицами. Она, как
правило, не присутствовала на самих съемках, но занимавшиеся ими редакторы
всегда лишь следовали ее тщательно разработанным инструкциям. Она выбирала
(если вообще давала возможность выбора) каждый браслет, каждую сумку, каждую пару
туфель. Она утверждала одежду, прически, сопроводительные тексты, интервью,
авторов, фотографии, манекенщиц, фотографов, места проведения съемок – для
каждого номера без исключения. И поэтому трудно было усомниться в том, что
именно благодаря ей журнал каждый месяц имеет такой сногсшибательный успех.
«Подиум» не был бы «Подиумом» – вообще не представлял собой ничего особенного,
– не будь Миранды Пристли. Я знала это – это знали все. Но я считала, что это
не давало ей права третировать зависящих от нее людей. Неужели способность
объединить в безупречный целостный образ переулок Сан-Себастьяна, грудастую
длинноногую азиатку и вечернее платье от «Бальмен» значила так много, что
Миранда уже могла не отвечать за свое поведение? Я никак не могла смириться с
этим, но что я вообще понимала в жизни? Эмили знала намного больше моего.
– Эмили, я лишь сказала, что ты превосходный
секретарь, что ей очень повезло с тобой, ты так много работаешь и так предана
своему делу. Ты только пойми, что это не ты виновата, если она чем-то
недовольна, она просто не умеет радоваться жизни. С этим уж ничего не
поделаешь.
– Я знаю это. Правда знаю. Но ты слишком
требовательна к ней, Энди. Подумай об этом серьезно. Сама посуди, она – до
мозга костей деловая женщина, ей многим пришлось пожертвовать, чтобы стать
такой, и разве нельзя сказать то же самое о всех тех, кто добился колоссального
успеха в своем деле? Всем, кто занимает высокое положение, всем, кто имеет в
подчинении массу народа, приходится иногда быть грубыми и несдержанными. Без
этого невозможно представить их работу.
И снова мы избегали смотреть друг другу в
глаза. Не было сомнений, что Эмили всецело предана Миранде, «Подиуму» и всему,
что с ним связано. Я только не могла понять почему. Она ничем не отличалась от
сотен других секретарей, ассистентов, младших и старших редакторов. Но я все
равно не понимала. Сколько раз я наблюдала, как работники редакции позволяют
своим начальникам унижать и оскорблять себя, а получив мизерное повышение, тут
же начинают мучить тех, кто теперь зависит от них. Ради чего же все это
делалось? Что было наградой за это утомительное карабканье вверх по служебной
лестнице? Право сидеть в первом ряду на показах Ива Сен-Лорана? Возможность
бесплатно пополнить свою коллекцию сумок от Прады?
Проще было согласиться.
– Я знаю, – вздохнула я, уступая ее
настойчивости, – но надеюсь, ты понимаешь, что, соглашаясь терпеть ее выходки,
ты оказываешь ей услугу, а не наоборот.
Я ждала, что Эмили станет возражать, но она
только ухмыльнулась.
– Ты слышала, как я сейчас уверяла ее, что
макияж и укладка на четверг специально обговорены?
Я кивнула. Она так и светилась от восторга.
– Я ей наврала. Я вообще ни с кем это не
обсуждала! – Она почти пела.
– Эмили? Ты серьезно? Что же ты теперь будешь
делать, ты ведь поклялась на чем свет стоит, что лично этим занималась. –
Впервые с начала нашей совместной работы мне захотелось обнять эту девушку.
– Энди, ну что ты такое говоришь. Неужели ты
вправду думаешь, что есть такой человек, который откажется сделать ей укладку и
макияж? Только если он сумасшедший: ведь это же для него лучшая реклама. Я не
сомневаюсь, что стилист внес ее в свое расписание, правда, ему, может быть,
пришлось из-за этого его пересмотреть и что-то отменить. Я не говорила с ним об
этом, потому что уверена: он сделает все, что нужно. Да и как он может не
сделать? Она ведь Миранда Пристли.
Мне хотелось заплакать, но вместо этого я
сказала:
– Ну так как, я должна нанимать няню? Думаю,
будет лучше, если я начну прямо сейчас.
– Конечно, – согласилась она, все еще радуясь
собственной предусмотрительности, – этим и займись.
Первая девушка, которой я предложила роль няни
детей Миранды, прямо зашлась от восторга.
– Ах, Боже мой, – причитала она, пока я
просила ее приехать в офис для собеседования, – ах, Боже мой! Неужели это
правда? Ох, Боже мой!
– Э… так вы согласны или нет?
– Боже, ну конечно, конечно, согласна!
Приехать в «Подиум»? Ох, Боже мой. Я сейчас всем друзьям расскажу. Они с ума
сойдут. Просто с ума сойдут. Вы только скажите, куда и когда мне подъехать?!
– Вы, надеюсь, понимаете, что Миранда сейчас в
отъезде, поэтому непосредственно с ней вы не встретитесь?
– Ну да, конечно.
– И также понимаете, что вас приглашают на
место няни дочерей Миранды? Эта работа никак не связана с «Подиумом».
Она вздохнула, словно примиряясь с печальной
неизбежностью:
– Ну да. Няня. Я поняла.
Нет, на самом деле она ничегошеньки не поняла.
Выглядела она подходяще (высокая, подтянутая, одета скромно, но элегантно, ну
и, конечно, истощена диетой), но то и дело спрашивала, в каких случаях ей может
потребоваться приехать в редакцию.
Я постаралась поделикатнее охладить ее пыл, но
до нее не дошло.
– Нет, это исключено. Помните, мы уже говорили
об этом? Я провожу собеседование по просьбе Миранды, и вышло так, что мы с вами
встретились в офисе, но это, собственно, и все. Ее дочери, знаете ли, живут не
здесь.
