– Вот теперь ты настоящая профессионалка с Лиговки! – сказала она особе, глядевшей из зеркальца. – А вообще-то, пора уходить со службы, – ее охватил запоздалый страх. – Хорошо, что Гончарюк меня слышал, а не Росляков. Этот эсер – еще та штучка. Вцепился бы, пока не выяснил, что за Суворов-Скоморохов объявился в русской истории… Второй раз Господь в таких случаях не выручает. Все, со службой покончено! Скорей бы с этими разобраться, а там можно и ехать. Через Финляндию можно. Можно через Польшу. Скомороховская агентура наверняка там осталась – не разбежались же они все по большевикам… Так: даю себе шестьдесят минут. Команда: глубокий отдых, полный отдых – сон!..»
Она прилегла, закрыла глаза и тут же провалилась в пропасть – уснула, даже не успев это осознать.
Ровно через час глаза открылись сами. Она оглядела номер, все вспомнила, оделась, ополоснула лицо ледяной водой из-под крана. Чувствовала себя Новосильцева превосходно.
Выйдя, в гостиничный коридор, огляделась. Видно, революция не совсем дошла сюда: ковры на полу – не разворованы, не изрезаны. Шторы, белые, свежие, явно шелковые. Тоже почему-то не приглянулись ни одному революционеру. А ведь хороший подарок любой женщине – мануфактуры в России тоже нет. А тут белый шелк. Недолго ему висеть нетронутым.
Новосильцева вдруг поймала себя на мысли, что она рассматривает шелк так, как будто примеряет его на себя. «Совсем с ума сошла! – упрекнула она себя. – Наверное, в самом деле, надо резко менять жизнь. Тем более что она, жизнь, сама хочет измениться, не дожидаясь моего решения…»
Сойдя на второй этаж и увидев одной из дверей двух часовых с винтовками, на которых холодно поблескивали русские трехгранные штыки, она поняла, что штаб Яковлева здесь.
Войдя в номер, увидела, что здесь все командиры. Они расположились в креслах кругом, а посредине на стуле сидел незнакомый солдат без шапки, в гимнастерке с расстегнутым воротом, взъерошенный и раскрасневшийся, видно, только что с мороза. Он о чем-то говорил – медленно и обстоятельно. Увидев Новосильцеву, замолчал и вопросительно посмотрел на Яковлева.
– Помощник комиссара по общим вопросам – Глафира Васильевна Колобова. Она же эксперт по криптологическим проблемам, – успокоил солдата Яковлев. – Я попрошу вас, Василий Алексеевич, повторить то, что вы уже нам рассказали. Очень важно, чтобы Глафира Васильевна услышала с самого начала.
Новосильцева кивнула солдату:
– Да, будьте добры! – а сама подумала недовольно: «Хоть бы заранее предупреждал, по каким вопросам я у него эксперт… Хотя все правильно – по тайным. И пусть каждый сам догадывается, какие у нас с ним тайны…»
– Все с начала? – удивился красноармеец.
– По возможности, – ответила Новосильцева.
– С самого начала, – повторил Яковлев. – Товарищ Колобова – наш военспец. Для нее важна каждая деталь. Да ведь вы только начали. Глафира Васильевна, знакомьтесь: это товарищ Неволин, рабочий Верхне-Исетского завода, большевик и мой старый друг. Он пулеметчик в отряде Заславского.
Неволин кивнул.
– А где сам Заславский? – спросила Новосильцева.
– На выходе из города – в сторону Омска.
– В казармах отдельного жандармского корпуса, – добавил Яковлев. – Прошу, Василий Алексеевич, продолжайте.
– Ну что ж, начнем сначала, – вздохнул красноармеец и заговорил – спокойно и обстоятельно. – Значит, вчера вечером приходит начальник штаба – Бусяцкий у нас такой, и заявляет: «С рассветом выступаем. В четыре утра быть на станции». Вашего бронепоезда еще не было. Вы приехали позже – в десять утра.
– В девять, – поправил матрос Гончарюк.
– Не важно, – сказал Неволин. – Значит, тут пассажирский стоит, пыхтит, на Омск собрался. Высадили из поезда пассажиров, прицепили теплушки для лошадей – пятьдесят голов погрузить надо…
– Пятьдесят? – удивилась Новосильцева. – Разве не сто? Сколько человек в отряде?
– Сто, – ответил Неволин. – Еще полсотни лошадей были приготовлены в Тюмени.
– Прошу вас, продолжайте. Постараюсь больше вас не перебивать, – сказала Новосильцева.
– Ну отчего же, барышня? Перебивайте, – добродушно разрешил Неволин. – А то потом забудете, что такое хотели спросить… И перед посадкой нам начальник штаба говорит: «Советская власть красного Урала поставила перед нами не сильно трудную, но очень важную задачу: доставить в Екатеринбург одного человека. Живым или мертвым!» Натурально, люди спрашивают, зачем целую сотню отправлять? Он ответил, что если бы мог, то отправил бы и две сотни – такое важное задание. Ну, тут нам все стало ясно. Знаем мы, кто тут в Тобольске сидит важный… Хорошо, что со мной племянник был – сестра послала проводить. Вот как мы уехали, он дождался Пашу Зенцова и все рассказал.
– За это огромное вам спасибо, товарищ Неволин, – сказал Яковлев.
– Ладно-ладно, не перебивай, Костя, – недовольно отозвался Неволин. – Ты же знаешь, я этого не люблю…
– А ты не задерживай, не томи душу нашего военспеца, – сказал Яковлев.
– Скажи-ка, комиссар, а у тебя как с куревом? – неожиданно спросил Неволин. – Хоть бы угостил боевого товарища!
– Конечно! Что же ты, брат, молчал? – отозвался Яковлев. – Я-то думал, ты не куришь…
– Такую кашу заварили на всю Россию, тут не то, что закуришь – запьешь, – вздохнул Неволин. – Но пить в такие времена нельзя вообще, по-моему!
Новосильцева и Гончарюк переглянулись. Она незаметно подмигнула матросу.
Неволин взял кисет у Яковлева, понюхал.
– Что это у тебя здесь? Монпансье?
– Это табак, Вася, из Питера. Очень хороший, – ответил Яковлев. – Трубочный. «Кнастер» называется.
– Да-а-а… – протянул красноармеец. – Аж слюни текут. Так бы и съел. Нет, ты давай мне чего попроще.
Бывший эсер Росляков протянул ему свой кисет.
– Вот, это оно! – одобрил Неволин. – Родная рабоче-крестьянская махорка! – он высыпал щепотку на ладонь и рассмотрел внимательнее. – Смотри-ка, и корешков достаточно. Забористый, видать!
– Забористый – да, верно! – отозвался Росляков. – Не тяни, давай дальше продолжай.
– А газетка найдется?
Росляков подал ему кусок номера «Известий». Неволин сбоку оторвал полосочку и скрутил козью ножку.
– Газетку я возьму себе – ничего? – спросил он у Рослякова. – Давно не было свежих в наших краях. Закрутить махорку не во что.
– Возьми и дальше говори!
Попыхтев сладковато-острой махоркой, Неволин повернулся к Новосильцевой:
– Ну, в общем, в Тюмень прибыли. Бусяцкий командует разделиться на два отряда – по пятьдесят человек. Один идет немедленно в Тобольск. Другой немного погодя должен ждать бронепоезд московский. Первый отряд ушел, потом и мы выступили через час. Когда проехали приблизительно половину дороги, Бусяцкий нас остановил в деревне. И говорит, что с московским отрядом едет комиссар Яковлев, нам надо его обождать. Пропустить московский отряд и идти следом – на расстоянии, чтобы не обнаружить себя. Ну, мы выступили.
