На разведку в столовую сбегала Анастасия. Когда она вернулась и рассказала, что произошло, Александра недовольно проговорила, обращаясь к Николаю, но адресуя свои слова всем:
– Смирение… «Какой тут смирение, если терпение исчезает?» – так скажет каждый… Also
[148]
, пудем воспитывать терпение.
Скоро узники ипатьевского дома поняли, что поводов для воспитания в себе терпения у них будет достаточно.
В четвертом часу дня с полуторачасовым опозданием охрана привезла обед. На стол в столовой поставили белый эмалированный тазик, вывалили в него из судка суп – в мутной теплой жидкости липкая вермишель, мятая картошка, пять-шесть морковок целиком, несколько головок вареного лука и клочки солонины, вываренной до такой степени, что они напоминали тряпичные лоскуты.
– И мы как должны есть без тарелок? – шепотом возмутилась Александра. – Как зверь? Как the dogs – собаки?
– Нет, – усмехнулся Николай. – Как солдаты в походе.
– У зольдата есть котелок, – возразила Александра.
– Не всегда, – не согласился Николай.
Он взял свою деревянную ложку, которую ему сегодня раздобыл Седнев, зачерпнул из тазика и, подставив под ложку кусок хлеба, отправил суп в рот.
– Ну, как? – спросила Мария.
– О! – восхитился Николай. – Только теперь я понял, что вся французская кухня – ничто по сравнению с этим супом.
Девочки хихикнули, Алексей фыркнул, и даже Александра согнала с лица вечную угрюмую тень.
– Так? – спросил Алексей, зачерпнув супа и не пролив ни капли.
– И я так хочу! – потребовала Анастасия. – Умоляю, немедленно дайте мне ложку! Хоть кто-нибудь! На помощь! Откликнитесь, православные! Дайте мне ложку!..
Николай протянул ей свою, но Ольга опередила его и отдала сестре свою. Татьяна тоже протянула было ложку Анастасии, но запротестовала Мария:
– А я? Меня никто не видит, не любит и мной никто не восторгается уже целых полторы минуты! Нет, Таточка! Сегодня после тебя – моя очередь! А вечером, если хочешь, поменяемся местами: первой буду я!
В столовую вошли Авдеев, Зотов и Файка Сафонов. Зотов и Сафонов развалились на стульях у стены и с интересом наблюдали, как едят вместе Романовы и прислуга. Авдеев стал за спиной у Николая и Александры. Никто из сидящих за столом даже не повернул к ним головы, только Демидова припечатала Авдеева взглядом, но, увидев, что тот в ответ начал багроветь и наливаться злобой, отвела глаза в сторону, чтоб его ненароком не раздразнить больше.
– Самое замечательно в этом супе то, что он, насколько мне известно, – заявил Николай, – поступил к нам…
– …Прямо из Парижа! – воскликнула Мария. – Открыл крышку – пар идет.
– Нет! – возразил отец. – Твой Хлестаков и мечтать о таком супе не мог, потому что к нам он поступил из самых, можно сказать, высших и привилегированных сфер… – он таинственно замолчал.
– Так откуда же, папа? – не выдержала Татьяна. Она всегда ела медленнее других, а теперь, взяв, деревянную ложку, которую ей уступила мать, боялась облить себя и других и брала из тазика по капельке.
– М-м-м… – многозначительно протянул Николай. – Ты думаешь, так просто открываются наши военные и государственные тайны?
– Ну, а все-таки, откуда? – спросила Анастасия.
– Из исполкома.
И в ответ на удивленные взгляды дочерей, пояснил:
– Это высший орган местной власти. Что-то вроде… даже не знаю, с чем сравнить…
– А ни с чем нельзя сравнить! – услышал Николай за своей спиной презрительный голос Авдеева. – В твоей сатрапии, гражданин Романов Кровавый, ничего подобного не было и быть не могло. Исполком есть орган, который исполняет волю трудящегося народа, представленного в совете рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, которые получили власть непосредственного от народных масс. Понял?
Николай, не оборачиваясь, коротко кивнул и потянулся деревянной ложкой, которую ему отдала Анастасия, к тазику с супом.
– А ну, погоди! – приказал Авдеев.
Он выхватил у Николая ложку и, отодвинув правым локтем в сторону Александру, окунул ложку в суп.
– Вау! – воскликнула в испуге Александра. – Что ви делайт? Как так мошно?!
Лицо у нее пошло красными пятнами, из глаз брызнули слезы – такого она еще никогда не переживала. Александра попыталась встать, но внезапная боль в седалищном нерве пронзила ее, и Александра только и смогла еще раз воскликнуть, оглядываясь в ужасе:
– Что ше это?! – и шепотом повторила: – Как так мошно?..
Николай порывисто решился было встать, но Авдеев толчком в плечо усадил его обратно. Зачерпнув супу и отведав, комендант задумчиво почавкал и полез в тазик второй раз, на этот раз оттолкнув так Александру, что она едва не свалилась со стула на пол.
Со своих мест вскочили Боткин и Седнев, бросились было на помощь императрице, но их остановили зловещие щелчки курков: Зотов и Сафонов уже стояли рядом с Авдеевым, направив на них свои револьверы.
– Ну ты, лекарь… – лениво сказал Авдеев, прожевывая лоскут солонины, – и ты, холуй… Тпру! И брысь на место! Еще шаг, и это будут последние шаги в вашей жизни.
Он с трудом проглотил солонину, швырнул ложку на стол и, поворачиваясь, словно невзначай толкнул левым локтем Николая в лицо. Не ожидавший этого, Николай не успел увернуться и, получив не сильный, но чувствительный удар в висок, едва не упал на пол вместе со стулом.
– Да что же это такое, кромешники чертовы! Архаровцы! – вскочила Демидова и решительно направилась к Авдееву.
Раздался выстрел прямо над ухом Александры, ослепивший и глушивший ее. Вслед за тем сразу раздался короткий звон – в оконном стекле образовалось правильное отверстие с расходящимися от него в разные стороны лучами трещин.
На выстрел примчались начальник охраны Медведев и пулеметчик Кабанов.
– Что такое? Что такое? Кто стрелял? – закричал Медведев. – Кто стрелял?
Авдеев лениво обернулся.
– Все в порядке, Паша. Случайный выстрел. Предупредительный. В ответ на случайную угрозу нападения на коменданта. Никто не пострадал. Но в следующий раз пострадает – обязательно! Так и занеси в журнал дежурств: выстрел случайный.
И сделав шаг к двери, остановился и произнес, глядя в упор на Демидову:
– Обещаю, что в следующий раз случайности не будет!
И приказал Зотову и Сазонову, кивнув в сторону тазика на столе:
– Ну-ка, взяли! Хватит с них. Тоже мне – обжорку устроили за счет советской власти! Пшеном вас надо кормить гнилым, как вы солдат кормили на германском фронте!
Зотов толкнул в плечо Файку, тот, боязливо посматривая на Демидову, подбежал к столу, схватил тазик с супом и унес в караульную.
