Сначала она держала глаза открытыми от потрясения, но скоро закрыла их, смакуя первое за четырнадцать лет прикосновение мужских губ. Оно ошеломило Мэгги, отдалось жаркой волной возбуждения во всем теле. Сэм Даффи любил ее. Он не был тем героем, которого она искала и ждала, однако изо всех сил старался его изобразить.
И Мэгги целовала его. Целовала, даже чувствуя, что вот-вот задохнется; блаженствовала от прикосновения колючей щеки, так не похожей на ее гладкую щеку. Она вдыхала его запах – запах кожи, лосьона, куртки, пота, леса и стены, по которой он лез. Казалось, приятней аромата не существует. Она чувствовала, как под его одеждой ходят мускулы, а рука держит ее ладонь, скрывая почти целиком. Каждую секунду поцелуя она ощущала движения его ласково-настойчивых губ и языка, горячего, словно язык пламени.
Когда он прильнул к ней теснее, Мэгги удалось притронуться к его распаленной плоти, осязая красоту ее формы.
Она свела все впечатления в один образ и схоронила его в памяти тела, словно сокровище. Затем открыла глаза и с любовью и обожанием взглянула на того, кто навсегда останется ее другом.
– Сэм Даффи…
Он испустил стон и крепче прижался к ней.
– Сэм Даффи!
– Мэгги,– произнес он и скользнул к ней под трико.
– Отпусти, Сэм.
– Нет.– Он не ослаблял объятий.
Мэгги погладила его по волосам и сказала:
– Я не твоя, Сэм. Ты должен меня отпустить.
Он испуганно моргнул и поцеловал ее, заглянул в глаза и еще раз поцеловал.
Мэгги уже не ответила ему, как в первый раз. Теперь она была в других руках.
Глава 30
Четверг, середина дня. Мост Джорджа Вашингтона
Машина Сэма неслась по мосту через Гудзон, приближаясь к Нью-Йорку, а сам он жалел лишь об одном – что с ним не было Мэгги. Мнения своего она не изменила и менять явно не собиралась. А вот он вышел от нее совершенно разбитый.
Сэм в разговоре с ней покривил душой. Он не представлял, что с Мэгги может быть так хорошо. Когда она стала на себя наговаривать, он поцеловал ее по наитию, только потому, что она ему нравилась. Узнай Мэгги, что творится у него в голове, наверное, сейчас же возненавидела бы – из-за одной шальной мысли. Он подумал, что если она перестанет быть девственницей, то бросит свою затею.
Ощущения от объятий его потрясли. Она, конечно, не ураган, как танцовщица Брауна, зато с ней чувствуешь стопроцентную отдачу – в ответ обнимает, целует и гладит, когда, где и как требуется. Черт, трудновато было остановиться.
И почему она хоронит себя заживо – ни одного парня за всю жизнь? С чего взяла, что некрасива? Конечно, по классическим канонам Мэгги красавицей не назовешь, хотя лицо у нее приятное, по крайней мере, на его взгляд. Если женщина сама себя не любит, это неспроста. В чем же дело? В детстве Мэгги не насиловали…
В ту ночь Сэм решил быть с ней честным и рук больше не распускал, но еще долго они сидели вдвоем и разговаривали.
Утром он снова спросил, готова ли она пойти до конца, как запланировал Росси. Мэгги стояла на своем, и Сэм начал действовать: проверил дом на предмет «жучков», заставил Феликса купить лучшую сигнализацию, которую начали устанавливать почти сразу, заказал пленку на окна, чтобы нельзя было заглянуть в них снаружи. Росси он велел как можно скорее уладить дела с наследством и переписать дом на другое имя – например, на Мэгги, раз уж он взялся рисковать ее жизнью. При этих словах доктор как-то странно на него посмотрел. «В следующий раз выясню, что он задумал»,– решил Сэм на будущее.
Проблемы обещала Франческа Росси, причем начались они в первый же день. Брата она любила, однако питала отвращение к его затее, а значит, была способна на непредсказуемые поступки. Во время разговоров она так смотрела на Сэма, словно мечтала убить, хотя, думал он, ненависть такого рода часто оборачивается страстью. И не ошибся: утром она словно нарочно позволила ему застать себя в пеньюаре и ночной сорочке. Гормоны заиграли. Слишком долго Росси держал при себе этих двух пленниц – им давно следовало найти себе пары. Когда Сэм с Франческой столкнулись, ее глаза так и впились ему в ширинку, но потом она унеслась, как будто возненавидела его с новой силой. А в пеньюаре вид у нее был роскошный… Сэм стал тешить себя надеждой на то, что чертовски скоро ему не придется спать в одиночестве.
Жизнь неожиданно усложнилась.
Проезжая шоссе, он уже не смотрел на реку и не разглядывал Риверсайд-парк, как бывало. Сэм думал о Брауне, ждущем ответа, и о Мэгги, загнавшей себя в западню.
Когда он въехал в гараж, было почти три. Впервые за одиннадцать лет он собирался солгать своему капитану. По большому счету намерения Брауна были добры и чисты, Сэм не сомневался. Однако это не помешает шефу стереть случайного очевидца в порошок.
Сэм оставил ключи в автопарке и отправился в «казарму». В подсобке было не протолкнуться. Казалось, дежурили все, притом не отрывая глаз от телевизора, где Тайгер Вудс
[15]
готовил совершенно невозможный удар. Когда он загнал мяч в лунку, зал прямо-таки взревел.
– Что это вас так много? – спросил Сэм, облокотясь на дверной косяк.
– Открытие выставки антиквариата,– пояснил один из шоферов.
– А, ну да.
Зимняя выставка-продажа антиквариата должна была происходить в Арсенале Седьмого полка, занимающем целый квартал между Шестьдесят шестой и Шестьдесят седьмой по Парк-авеню. Для водителей и их лимузинов наступала ночь длинного доллара, так как большая часть жителей района желала присутствовать на открытии.
Сэму нравилась кирпичная громада Арсенала. Там еще сохранились в первозданном виде этажи девятнадцатого века, спроектированные Тиффани, Стэнфордом Уайтом и прочими, хотя некоторые из залов и пришлось закрыть. Сегодня вечером, впрочем, посетители соберутся в зале строевой подготовки, обширнейшем в городе помещении под открытым небом, и в так называемом ангаре. Публике придется отдать почти по две тысячи с носа, чтобы попасть туда. Сэму захотелось, чтобы из этих денег зданию тоже досталось хоть что-нибудь. Поговаривали, что старинная штукатурка там вымокла и отваливается только потому, что некоторые комнаты себя не окупают. Вот вам и наследие.
Сэм глянул на расписание лимузинов и отправился в пентхаус, думая, что в этом расписании значились бы сейчас и имена Росси, если бы они сидели, где положено, вместо того чтобы возрождать Иисуса.
Мистер Браун сегодня задерживался, и Сэм ждал в библиотеке. Шеф любил «мариновать» там гостей и разговор начинал с того, что привлекло их внимание.
Сэм нашел секцию, посвященную Африке, и принялся разглядывать корешки. «И пришло разрушение» ЧинуаАчебе, «Затерянные города Африки» Дэвидсона, а также произведения известных африканцев и афроамериканцев, с которыми Сэм ознакомился еще в колледже.
