– С детства не пил горячего шоколада с маршмаллоу, – сообщил Макс, подавая Кейт дымящуюся чашку. – Так вот, мы целых три часа просидели в Лаббоке – ждали, когда в Денвере очистят посадочную полосу. Я даже не был уверен, что доберусь досюда. – Он осторожно отпил, а потом недовольно посмотрел на Кейт. – А какого черта вы гуляли в темноте одна?
– Заработалась. – Образ из памяти боролся с бритым лицом.
– А нельзя было позвонить Клео или кому-нибудь еще?
– Она в Аспене. Фил учит ее кататься на лыжах.
Макс ухмыльнулся:
– Почему-то меня это не удивляет.
– А вы приготовили разработки?
– Да, они в чемодане. Хотя причина смерти так и неясна. – Он сделал паузу. – А как с головой дела?
– Хорошо. Чем больше я продвигаюсь, тем сложнее не работать. – Кейт посмотрела, как он крутит маршмаллоу в чашке, не поднимая глаз, словно ему неловко, – и решила, что никаких извинений она выслушивать не желает.
– Хотите посмотреть картинки? – спросила она, отправляясь на террасу.
Но когда она проходила мимо, Макс схватил ее за руку:
– Через минуту. Сперва мне надо кое-что сказать.
– Ладно, Макс, мы не ожидали…
Он слегка потряс ее за руку:
– Просто выслушайте, ладно? Просто когда я в последний раз звонил, я… вы показались такой отстраненной, далекой, будто не особо хотели со мной разговаривать. Я подумал, может, я слишком навязчив, слишком много расспрашиваю или… – Он умолк. – Хотите знать, почему я на самом деле не сообщил, что заеду? Чтобы вы не смогли сказать «отправьте их почтой».
– Когда вы звонили, в мастерской был Дэйв.
– Об этом я даже не подумал. – Макс закачал головой от того, насколько его предположения оказались далеки от истины. – Но это ничего не меняет. Я хотел сказать, что… Кейт, я хочу участвовать в этом исследовании. Я помогу, чем смогу, но только если это надо вам, а не Дэйву.
– А почему вы сбрили бороду?
– Вы же назвали меня варваром.
– Я просто дразнила вас, и вам это известно. И нет смысла уходить с поля боя, даже не вызвав врага. – Она махнула рукой в сторону парадного крыльца. – Как вы только что собирались.
Макса застали врасплох, и он не сдержался. Рассмеялся.
– Стоило оставить бороду. Эти кошачьи глаза слишком много замечают. – Он поднял руку, словно собирался дотронуться до Кейт, но потом опустил. – Мне надо передохнуть. Первый раз встречаю такого человека, как вы.
– Тогда мы квиты. – Они смотрели друг на друга, пока Сэм не заскреб по двери.
Когда Кейт пошла, чтобы впустить его, Макс последовал за ней на террасу.
– Где рисунки, которые вы хотели мне показать?
– Не рисунки. Фотографии. На стене вокруг стола.
Макс включил лампу на гибкой стойке, распрямил ее почти полностью и направил свет на громадную мозаику, покрывающую стены с обеих сторон стола – Ташат в различных ракурсах. Картонаж, вид сверху и снизу, внешняя и внутренняя стороны гроба, в том числе крышка и днище.
– Ого! – Макс сделал шаг назад. – Так выглядит ее гроб?
Кейт кивнула. Форма мумии была обычная, за исключением того участка, где штукатурка отделяла лицо и парик Ташат, а основной цвет был синий – царский символ.
– Слева – внутренняя сторона крышки. Два силуэта, расположенные справа, – это Пта и Хнум, они на дне гроба.
Макс наклонился вперед, чтобы разглядеть изображение, приколотое над столом.
– Только не говорите, что… – Он поднял руку и отвел взгляд от розовых цветов, которые Кейт вырезала из каталога семян и расположила в саду, нарисованном на внутренней стороне крышки. – Это одно из растений из этого сада, да?
– Наперстянка. Только они называли его языком гиены.
– Наверное, из-за многочисленных коричневых пятнышек, окруженных желтым кольцом, расположенных в узкой части цветка. Правда, я никогда не видел языка гиены. Эти растения целебные? – Известно, что в наперстянке содержится дигиталис, сердечный стимулятор, так что Кейт не удивилась, что Макс такое предположил.
– Это вы мне расскажите. – Она показала на серо-зеленое пятно. – Это мак.
– Опиум. Морфин и кодеин, успокаивают или утоляют боль.
Кейт показала на другой участок:
– Эти растения, с желтыми цветами и раздвоенными корнями, – корень мандрагоры.
– Гиосциамин. Притупляет центральную нервную систему. – По голосу было понятно, что Максу приятен этот разговор.
– А клещевина?
– Ее масло используется как слабительное, а в бобах содержится рицин, один из самых страшных ядов.
– Масло они жгли в лампах, но о бобах тоже должны были знать, – согласилась Кейт, прежде чем снова передвинуть палец. – Чеснок.
– Снова сердечное? – предположил Макс.
Кейт покачала головой:
– Укусы насекомых и ленточные черви. А это, с кружевными листьями и крошечными белыми-цветочками, акация.
– Контрацептив.
– Ну да, кишечные черви.
– Как скажете. Но в шипах содержится аравийская камедь. А ферментированная аравийская камедь выделяет молочную кислоту, которая препятствует движению спермы. Уксусная и дубильная кислоты более эффективны, но…
– Во имя Тота, откуда вам это известно?
Макс пожал плечами:
– Наверное, в журнале каком-нибудь прочитал. А что еще?
– Лук от дизентерии, но многим рабочим платили хлебом, пивом и луком. – Она показала на темный зеленый участок. – Петрушка – от энуреза. Лук-порей – чтобы останавливать кровотечение после выкидыша или родов. Шалфей – лечить больное горло. Шафран и имбирь – от расстройств желудка. Капуста – чтобы предотвратить похмелье, и латук – чтобы повысить сексуальное влечение. Я знаю, – добавила она, опередив Макса, – он не похож на наш латук. Слишком высокий.
– Тем удивительнее, что он влиял на либидо. – Макс повернулся и посмотрел на Кейт. – Это же не обычный древнеегипетский сад?
– Скорее всего. Шалфей и шафран привозили с Крита, имбирь – из-за Красного моря.
– Интересно, но о чем это говорит? Если мы не найдем способ увязать этот гроб с Ташат… – Он умолк, заметив ухмылку Кейт. – Показывайте.
Кейт опустила лампу пониже – к началу дороги, окаймленной цветами.
– Этот путь символизирует дорогу в вечность: вот его начало, где дорога выходит из пруда с цветками синего лотоса – символами перерождения. Видите девочку, рисующую на песке тростником или палочкой? Она делает это левой рукой. – Потом Кейт показала на мужчину с женщиной, которые ушли дальше по дороге, – они сидели рядом, развернув на коленях свиток. – Ноги у них перекрещены, это традиционный способ изображать писцов, и она снова пишет левой рукой. Должно быть, та же женщина.
