Теперь, когда Жосс знал, как выйти из леса, ему уже не очень хотелось это делать. Действительно, он пока еще ничего не достиг, только заблудился да спрятался от дождя под деревом. Он не нашел ни Эсиллт, ни сестру Калисту, ни даже следов кого-либо из них.
Выяснив, в каком направлении он шел прошлой ночью, Жосс мысленно представил рисунок местности и под сияющей полной луной направился в самое сердце леса. На кожаном шнурке на его шее все еще висел оберег. Он вытащил его из-под туники и сжал в руке.
* * *
Никто не сказал Жоссу, что Хамм Робинсон был убит в полнолуние. Прошел ровно один лунный месяц с тех пор, как Хамм вступил в Великий лес и кто-то сразил его дротиком.
Но, быть может, для спокойствия Жосса было вовсе неплохо, что он этого не знал.
* * *
Жосс снова оказался в роще с поваленными дубами — больше благодаря удаче, чем своему умению ориентироваться. Когда он воздавал хвалу собственной сообразительности, его охватило такое же внезапное и сильное, быть может, даже более сильное чувство, чем то, что он испытал под тисовым деревом. Не понимая до конца, что с ним происходит, и со странным ощущением, словно он наблюдает за собой со стороны, рыцарь медленно подошел к большему из деревьев, вытянул руки вперед и опустил их на огромный ствол.
Сначала он ничего не почувствовал. Потом в ладонях началось легкое покалывание. Оно становилось все сильнее и сильнее, и вскоре — Жосс едва мог терпеть это — его руки охватил жар. В то же время он вдруг ощутил и душевную боль — опустошающую печаль, почти скорбь, ибо гигантское существо, лежавшее у его ног, мучительно умирало.
Жосс шагнул к дубу поменьше и повторил свои действия. На этот раз к горечи присоединился гнев.
Кто-то убил дерево, кто-то сделал это сознательно, и лес пребывал в неистовой ярости.
Жосс ощутил эту ярость. Рыцарь стоял посреди чащи, охваченный глубоким, зловещим ужасом, и дрожал от страха.
Собрав все мужество, Жосс отошел от поваленных деревьев, расправил плечи, выпрямился и ровным голосом сказал:
— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною; Твой жезл и Твой посох — они успокоивают меня.
[4]
Он умолк. Нет, зло не страшило его теперь. Рыцарь стоял, полный благоговения перед великим могуществом природы, и оно не было силой зла. В этом Жосс был убежден.
Успокоенный знакомыми словами псалма, рыцарь несколько раз глубоко вдохнул и начал осматривать прогалину, образовавшуюся после падения дубов.
Неподалеку от того места, где, по мысли Жосса, Хамм Робинсон, Сиф и Юэн пытались откопать клад, что-то еще нарушало покров лесной земли. Жосс не заметил этого прошлой ночью, но теперь пригляделся внимательнее, и ему в голову пришла любопытная мысль. Если он был прав насчет сокровищ, некогда принадлежавших римлянам, то разве нельзя предположить, что в этом уголке леса остались и другие их следы?
Жосс подошел поближе и увидел камни — древние, обработанные рукой человека плиты, сложенные так, что они смыкались под прямым углом… Остатки двух стен здания?
Раздвигая кустарник, Жосс прошел вдоль той гряды камней, которая более четко выступала из земли, и увидел разрыв между плитами; там, совсем утопая в почве, лежал каменный брус. Дверной проем?
Он отступил назад, чтобы лучше рассмотреть руины, и споткнулся обо что-то. Пошарив руками, Жосс понял, что это круглый камень с косым сколом.
Рыцарь прошел сначала направо, потом налево и нашел еще пять подобных камней.
Жосс был уверен, что это основания колонн. Того немногого, что он знал о римских зданиях, ему хватило, чтобы сделать вывод: эти руины некогда были храмом.
Еще раз пройдя вдоль стен, он обнаружил остатки каменного пола и мощеную дорогу, ведущую от дверного проема. Сильно разрушенная и укрытая дерном, она была едва заметна.
Найденные свидетельства явственно говорили: римляне или какие-то иные люди построили в глубине леса храм. Они копались здесь в земле — об этом Жосс слышал и ранее — и проложили дороги. Вполне можно было заключить, что они также зарыли поблизости нечто очень ценное.
«Надо бы вернуться сюда с несколькими подходящими людьми, — подумал Жосс, — принести веревки и…»
Он услышал голоса.
Тихие голоса — словно говорившие опасались, что их подслушают.
Речь звучала совсем близко.
Двигаясь как можно тише, Жосс поспешил к храму. Он присел позади разрушенной стены, наклонил ветку орешника, чтобы прикрыть голову, и стал вглядываться в ту сторону, откуда доносились голоса.
К поваленным деревьям приближались двое мужчин. Они несли что-то, похожее на лопату, и мешок. Мужчины все еще переговаривались, и по тому, как напряженно звучали их неестественно высокие голоса, Жосс понял, что они испытывают страх.
— …И вовсе я не рад, как бы не так, после всего, что, сам знаешь, произошло… — ворчал один.
— Заткнись и начинай копать, — приказал ему другой.
Оба, Юэн и Сиф, спустились в яму под деревьями и принялись выбрасывать оттуда землю.
Некоторое время Жосс наблюдал за ними. То один, то другой появлялись над ямой и снова исчезали.
А затем послышался странный шум.
Он приближался, внушая Жоссу не меньший страх, чем Юэну с Сифом.
Гудящий звук поначалу показался довольно приятным и мелодичным, словно это было пение или, возможно, монотонное бормотание. Но вскоре звук изменился. То было уже не пение, и ничего приятного в нем не осталось. Бормотание перешло в гул, он становился все громче и громче, сотрясая ночной воздух, — жуткий, нечеловеческий звук, от которого мороз пробирал по коже. Жосс вжался в землю за стеной. Ему хотелось стать незаметным, даже невидимым — это могло показаться нелепым, но он был уверен, что вокруг кто-то есть, и эти «кто-то» пристально наблюдают за ним. Холодея от ужаса, Жосс явственно ощущал на себе взгляды их глубоко посаженных глаз, взгляды, пронзающие темноту, сверлящие его, проникающие в самую его душу…
На какое-то мгновение ему стало жалко Сифа и Юэна: они стояли на открытом месте, незащищенные и уязвимые. Юэн закрыл уши ладонями. Сиф, схватив наполовину наполненный мешок и прижав его к груди, пытался принять грозный вид, но от этого выглядел лишь еще больше испуганным.
— Кто тут? — закричал Сиф. Даже эхо не прозвучало в ответ, его голос пресекся, словно кто-то закрыл огромную дверь.
— Я ухожу! — всхлипнул Юэн и, спотыкаясь, бросился напролом через заросли. Сиф помчался за ним, но как раз в этот момент гул прекратился.
Сиф замер и оглянулся по сторонам, заподозрив ловушку.
Гул не возобновился.
Тогда Сиф вернулся, снова спустился в яму, потом вылез, фыркая от усилий. Он держал в руках какой-то большой предмет. Запихав его в мешок — что было довольно трудно, — он в последний раз взглянул на поваленные дубы, взвалил набитый мешок на плечо, прихватил лопату и отправился вслед за Юэном. Жосс подождал несколько минут, пока Сиф уйдет, затем покинул свое убежище и крадучись приблизился к поверженным деревьям. Рыцарь взглянул на тропу, по которой ушли Юэн и Сиф, потом на стоявшие вокруг деревья и подумал, что глаза предают его.
