— Разумеется.
— На нем есть отпечатки лорда Перли.
Он поджал губы.
— Лорд Перли и сэр Артур уже познакомили меня с этим фактом.
— Замечательно. Не знаю, насколько опытны ваши техники, но надо бы им подсказать, чтобы они поискали отпечатки еще и под пеплом.
Он вскинул свои красивые седые брови.
— Под пеплом?
— Когда мы выломали дверь, — пояснил я, — пепел из камина сквозняком разнесло по всей комнате. Он уже был на револьвере, когда лорд Перли его поднял. Его отпечатки должны быть поверх пепла. Если же найдутся отпечатки под пеплом, они будут принадлежать тому, кто держал револьвер перед этим.
— Полагаю, — заметил он, — наши техники достаточно квалифицированы, чтобы определить это самостоятельно. — Он снова повернулся к остальной компании. — Продолжайте, джентльмены. Ничего не трогайте до моего прихода.
Остальные шумной толпой потянулись к апартаментам графа. Хонниуэлл протянул руку к ручке двери Карсона, потом помедлил и взглянул на меня, будто удивляясь, что я все еще нахожусь в одной с ним вселенной.
— Можете идти, Бомон, — сказал он.
— Благодарю, — сказал я и ушел.
Я вернулся в гостиную. Там никого не было. Более того, никто не позаботился убрать со столов после чая. Нетронутая еда до сих пор лежала на тарелках. Я как раз приканчивал второй бутерброд с семгой и уже нацелился на третий, как в гостиную вошли двое слуг. Они несли большие металлические подносы. Одним из слуг был Бриггз.
— Господин Бриггз, — сказал я, — можно вас на минутку?
Бриггз взглянул на своего напарника, потом снова на меня и сказал:
— Конечно, сэр. — Он поставил свой поднос на ближайший стол и подошел ко мне.
— Вы уже слышали о графе? — спросил я. Сохранить что-то в тайне от слуг наверняка было невозможно.
— Да, сэр, — ответил он. — Такая беда.
— Я вот о чем подумал, Бриггз. Не знаете случайно, не приходил ли кто-нибудь к графу в последние дни?
Впервые на бледном заостренном личике Бриггза появилось хоть какое-то выражение. Он бросил быстрый взгляд на напарника, который старательно делал вид, что очень занят, потом снова посмотрел на меня. Его крошечные глазки сузились. Я увидел в них ту хитрость, которую так ненавидят матери и коллеги, но которую обожают пинкертоны.
— Извините, сэр, — промолвил он, — не могу сказать. — Он снова взглянул на напарника, на случай, если я его не понял.
— Ладно, Бриггз, — сказал я. — Спасибо. Еще увидимся.
— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
Когда я вошел в большой зал, старший инспектор Хонниуэлл был уже там. Он стоял лицом к столу, за которым сидели Дойл, лорд Боб и Великий человек. «Винчестера» уже не было. Я сел рядом с Великим человеком. Инспектор не обратил на меня никакого внимания. Он сжал руки за спиной и явно делал какие-то выводы.
— Это был, конечно, Карсон, — сказал инспектор, обращаясь к лорду Бобу. — У меня нет ни малейших сомнений. Граф приказал ему принести револьвер.
— Чушь, — сказал лорд Боб. Он развалился на стуле, плечи опущены, глаза сонные. Стоящий рядом с ним на столе графин с коньяком был почти пуст.
— При всем моем уважении, лорд Перли, — возразил Хонниуэлл, — вынужден с вами не согласиться. Этого человека просто трясет от чувства собственной вины.
— Вины? — переспросил лорд Боб. Он поднял свой бокал и отпил еще глоток. — Тогда он от нее трясется уже семь проклятых лет. Чушь собачья, инспектор.
Хонниуэлл был не из тех полицейских, которому факты мешают делать выводы.
— Как бы то ни было, сэр, но этот человек виновен. Дайте мне несколько часов, и я вытрясу из него всю правду.
Лорд Боб несколько секунд смотрел на него. Когда он заговорил, голос у него был трезвый и зловеще ровный.
— Только троньте Карсона пальцем, старший инспектор, и вы даже не представляете, какие беды свалятся на вашу голову.
— Но, лорд Перли, — сказал Хонниуэлл, — вы меня неправильно поняли.
— Простите, — дипломатично вмешался Дойл, — старший инспектор…
Хонниуэлл повернулся к Дойлу и на этот раз поднял обе свои красивые брови.
— Сэр Артур?
Дойл сказал:
— Полагаю, старший инспектор, вы не верите, что Карсон виновен в смерти графа?
— Не виновен, сэр Артур, нет. Но он причастен к его смерти, потому что принес ему револьвер.
— Может, и так, — согласился Дойл. Он положил руки на стол, сцепил пальцы, наклонился вперед. И слегка поморщился. — Значит, у вас нет сомнений, что граф сам виновен в своей смерти?
— Никаких. Следы пороха вокруг раны. Все остальное исключается, ведь дверь была закрыта и даже заперта.
Великий человек подался вперед, и Дойл метнул на него предупреждающий взгляд. Скромность не числилась среди достоинств Великого человека, поэтому я пнул его по лодыжке. Он круто повернулся и уставился на меня, затем сжал губы, отвернулся и откинулся на спинку стула. И так и сидел, сложив руки на груди, молчаливый и обиженный.
— Вот именно, — сказал Дойл инспектору. — Так что теперь, даже если вам удастся доказать, что Карсон передал ему револьвер, в чем я сильно сомневаюсь, мы имеем дело с самоубийством.
— Совершенно верно, — сказал инспектор. — Так и укажем в отчете. — Он повернулся к лорду Бобу. — Я как раз собирался сказать, лорд Перли, что намерен действовать на благо всех, кого касается это дело.
Лорд Боб осклабился и вяло махнул рукой, как будто отгонял сонных мух. Протянул руку, схватил графин и вылил остатки коньяка в свой бокал.
Хонниуэлл сказал Дойлу:
— Как я уже вам говорил, вызывать инспектора Марша из Лондона — пустая трата времени. Вскрытие и обследование револьвера подтвердят все как есть. — Он повернулся к лорду Бобу. — Что касается винтовки, лорд Перли, я извещу вас, когда получу результаты экспертизы.
Лорд Боб кивнул.
— Жду с нетерпением.
— Вы в курсе насчет Цинь Су, старший инспектор? — спросил я.
Он улыбнулся мне той самой слабой улыбкой, которая была у него припасена специально для пинкертонов. А может, и для всех американцев. Хотя, может, она не предназначалась никому конкретно, просто он показывал свою улыбку всякому, кто, по его мнению, был ее достоин.
— Да, — сказал он. — Господин Гудини и сэр Артур ввели меня в курс дела. Я считаю, этот человек вряд ли мог добраться до Мейплуайта. Я согласен с лордом Перли, что из винтовки сегодня днем стрелял браконьер. Этого человека уже давно и след простыл.
Он взглянул на лорда Боба, чтобы узнать, как тот оценит его деликатность. Лорд Боб ее вообще никак не оценил. Он взирал на пустой графин с таким видом, будто перед ним был философский камень.
