— Сюда, — сказал Ледок и свернул налево. Я опять пошел за ним. Потолок все еще был низковат и не давал мне выпрямиться.
Я уже запыхался и хватал ртом вонючий воздух чаще, чем мне бы хотелось.
— А откуда у вас пистолет? — спросил я.
Ледок ответил мне через плечо:
— Подарок, получил несколько лет назад. До этого дня не было случая им воспользоваться.
— Хорошо, что вы захватили его с собой сегодня. А вы неплохо работаете ногами.
— Мы называем это savate
[45]
— сказал он. — В молодости я даже несколько раз был призером. Да и вы, mon ami, неплохо двигаете ногами.
— У нас это называется kicking.
[46]
При свете лампы все еще казалось, что темные стены туннеля раскачиваются и шатаются. Вонь была такой сильной, что у меня стали слезиться глаза.
— К тому же, mon ami, вы управились с тем громилой Рейли просто здорово, — сказал Ледок. — Должен признаться, я тогда слегка занервничал. — Он снова закашлялся. — Испугался, как бы хваленый американский принцип честной игры не привел нас к печальному концу.
— Помедли я с ударом, сейчас его дружки наверняка сыпали бы нам в глотки опилки.
Он кивнул своей маленькой головой.
— Да уж. Думаю, тогда вы поступили правильно.
Я огляделся. Крысы, канализация, тьма, невыносимая вонь.
— Поживем — увидим, — сказал я.
Через несколько минут они почти нас настигли.
Мы подошли к развилке туннеля. Один туннель заканчивался, и тут же начинался другой, перпендикулярный первому и куда более широкий. Водяной поток достигал здесь уже полутора метров в ширину.
— Теперь, думаю, — заметил Ледок, — надо идти к реке.
— Не возражаю, — сказал я.
Но Ледок смотрел назад — туда, откуда мы пришли.
— Что там такое?
Я развернулся на узкой дорожке. Осторожно. Кирпичи под ногами были скользкими от нечистот.
Там мелькнул свет — он мерцал в темноте метрах в шестидесяти от нас. Какая-то лампа. Слишком далеко, чтобы можно было разобрать, откуда она там взялась.
— Наверное, кто-то из них, — предположил Ледок.
И тут справа от первого огонька неожиданно показался другой — он слился с первым, потом вдруг исчез, будто кто-то зажег спичку и тут же погасил, и в туннель громыхнул выстрел крупнокалиберного пистолета.
Мы бросились за угол.
Я схватил Ледока за руку, остановил и, наклонившись к нему, прошептал:
— Дайте свой пистолет.
— Но, Фил…
— Анри, нет времени.
— Да он там, может, не один, — сказал он.
— Поэтому мне и нужен пистолет.
Ледок полез в карман, достал пистолет и передал мне.
— Ладно, — сказал я, — а вы идите дальше. Я погашу ему лампу.
— А что вы будете делать потом, без света?
— Я крикну. Вы вернетесь и заберете меня. А если не крикну, уходите один.
Он выпрямился в полный рост.
— Ни за что.
— Анри, время уходит. Уносите лампу, не то он догадается, что я здесь.
Ледок нахмурился.
— Ну же! — сказал я.
Ледок послушался. Я проследил, как он, одетый с иголочки, торопливо идет по туннелю, превращаясь в смутный силуэт в блеклом пятне света, пляшущем на стенах, потолке и отражающемся в воде, — пятне, которое медленно исчезало в темноте. И тут на меня навалились тьма и смрад.
Я повернулся и стал следить за входом в туннель, до которого от меня было менее метра. Я взвел курок и приложил палец к дулу. У пистолета не было предохранителя, а я не знал, с какой силой жать на курок, чтобы выстрелить. Поэтому мне следовало быть осторожным.
Левой рукой я потер шею. Сейчас, стоя на месте, я почувствовал боль. Мне пришлось сгибать голову, чтобы не удариться о потолок, с той минуты, как мы ступили на лестницу. Наверное, мы прошли не больше двух сотен метров, но они показались мне двумя километрами.
Я повернулся и посмотрел вслед Ледоку. Света уже не было видно.
Если тот, кто приближался сзади, совсем дурак, он вот-вот вынырнет из-за угла.
Здесь глупо было стрелять из пистолета. В карманах туннеля, тут и там, мог скопиться метан. Потому-то здесь и пользовались безопасными рудничными лампами. Газ мог воспламениться от малейшей искры. Чего уж там говорить о выстреле из того же пистолета.
Но все обошлось. Из этого следовало, что в случае нужды я вполне мог бы применить пистолет.
Как бы то ни было, он сглупил, выстрелив из пистолета. Ведь он не знал, что это безопасно.
Поэтому он того гляди может появиться. Это было бы лучше всего.
Тут я увидел слабый свет, дрожавший на противоположной стене туннеля. Я вдруг сообразил, что дышу все еще тяжело. Я глубоко вздохнул, хотя здоровья ради этого делать не стоило, и медленно выдохнул.
Свет становился все ярче. Вскоре я уже мог разглядеть черную воду внизу и кирпичную дорожку. Никаких голосов. Скорее всего, он — один.
Затем я услышал шаги — быстрые шаги одного человека.
Он появится здесь в любую секунду. Я сунул пистолет в карман. Я придумал кое-что получше. И покрепче уперся ногами в пол. Сначала из-за угла появилась лампа и его левая рука. Я схватил его за запястье своей левой рукой, правой ударил ему по локтю и, выдернув его из-за угла, сбил с ног. Он выстрелил. Я разглядел, что стрелял он из большого револьвера «Уэбли», но стрелявший в этот миг пролетал по воздуху, и пуля ушла прямо вниз, в водную рябь. Тут лампа обо что-то ударилась и погасла, и я снова оказался в темноте. Затем и неизвестный шлепнулся в воду, подняв кучу брызг. У себя на лице я ощутил что-то мокрое и холодное, что-то брызнуло мне на ботинки и на одежду, при этом желудок и горло у меня сжались, но мне некогда было об этом думать, потому что я уже боком продвигался вперед, к Ледоку, прижимаясь спиной и руками к стене.
Я снова вытащил пистолет. Если неизвестный не выпустил пушку и если он сумеет выстрелить даже после купания в дерьме, он, скорее всего, так и сделает, хотя и не сможет меня разглядеть.
Я знал, что такое револьвер «Уэбли». Хороший и надежный, он заряжался такими же надежными патронами и вполне мог остаться в пригодном для стрельбы состоянии. Но стоит ему выстрелить, я его увижу и тогда пушу в ход свою пушку.
Но я ничего не услышал. Ни выстрела. Ни плеска воды.
