Я подошел к господину Брауну и сказал, что мне нужно позвонить, но я не хотел бы пользоваться телефоном гостиницы. Похоже, он не первый год работал консьержем. Он даже глазом не моргнул — просто подсказал, что рядом, за углом, есть еще одна гостиница, поменьше.
Я нашел ее быстро. Телефон располагался в маленькой, выстланной плюшем будочке в стороне от регистрационной стойки. Я сунул дежурному деньги, дал ему номер телефона Биберкопфа и отправился к будочке ждать вызова. Минуты через две зазвонил телефон. Я вошел в будочку и снял трубку.
— Сержант Биберкопф?
— А, ja. — Голос был далеким и слабым, как будто пробивался сквозь какие-то помехи. — Знаменитый пинкертон. Как продвигается расследование?
— Гуннар Зонтаг утверждает, что в понедельник его в Берлине не было. У него четыре свидетеля.
— И вы поверили?
— Пока не решил.
— Думаю, правильно делать. Еще что-нибудь есть для меня?
— У мисс Грин был сейф в каком-нибудь банке?
— Почему вас это интересовать?
— Год назад, мисс Грин получила наследство — четыреста английских фунтов. По словам Зонтага, в марте большая часть этой суммы у нее еще была.
— И вы верить Зонтагу?
— Так был у нее сейф?
— Да, — сказал он. — Мы его находить.
— У вас был ордер?
— Ордер? А, ja. — Сержант хмыкнул. — Нет, нам никакие ордера не нужны. Мы же полиция, господин Бомон. Мы его находить, и мы его открывать.
— И?..
— Там лежать двести восемьдесят фунтов.
— Значит, с деньгами ее смерть никак не связана.
— Нет.
— Господин Норрис не объявлялся? Тот англичанин из пансиона, где проживала мисс Грин?
— Нет. Но мы знаем, что в среду он сел на мюнхенский поезд.
— Вы предупредили о нем мюнхенскую полицию?
— Только кузена Ханса. Он единственный полицейский в Мюнхене, кому я доверять. Ханс просмотреть регистрационные списки в гостиницах. Но пока все сведения попадут в полицейское управление, пройдет несколько дней.
— Могу подкинуть вам еще одно имя. Англичанин по фамилии Хаусхолд. Отставной полковник, во всяком случае, как он сам говорит. За несколько дней до происшествия в Тиргартене он болтал, что Гитлера необходимо убить. И живет он здесь, в Мюнхене.
— А, ja. Эта проститутка, Грета Мангейм, она о нем рассказывать.
— Вы ее разыскали?
Сержант снова хмыкнул.
— Мы же есть полицейские, господин Бомон.
— Вы говорили с кузеном по поводу Хаусхолда?
— Ja. Ханс, он с ним говорить. Хаусхолд быть в Мюнхене, когда в Гитлер стрелять в Тиргартен.
— Свидетели есть?
— Ja.
— Мне надо потолковать с Хансом.
— Он сегодня выходной. Наверно, сидит сейчас дома.
— Ладно, спасибо, — сказал я. — Вы что-нибудь нашли, кроме сейфа?
— Нет.
Интересно, правду он говорит или врет?
— А вы? — спросил он. — Вы что-нибудь еще нарыть?
— Не-а, — сказал я. На этом мы с ним распрощались, я вернулся к дежурному и назвал ему номер телефона, который дал мне Розенберг.
Когда телефон зазвонил, я вошел в будку и сиял трубку.
— Ja? — сказал стариковский голос.
— Вы говорите по-английски?
— Ага. — Тон был насмешливым. — Видите ли, все зависит от того, с кем я разговариваю.
— Можно поговорить с Сарой Коэн?
— Да, можно. Если бы Сара была здесь, вы, конечно, могли бы с ней поговорить. Только я очень сомневаюсь, что она сможет вам ответить. Видите ли, Сара не знает ни слова по-английски. — Голос все еще забавлялся. Я тоже, правда, не настолько.
— Мисс Коэн будет завтра дома?
— А кто, смею спросить, вы такой?
— Я сыщик, пинкертон. Из Лондона.
— Сыщик-пинкертон из самого Лондона. Надо же. И вы проделали такой большой путь, только чтобы поговорить с Сарой?
— Нет. Я расследую одно дело. Мисс Сара никак в нем не замешана. Я всего лишь хочу кое о чем ее спросить.
— И как же вас зовут?
— Фил Бомон.
— У вас совсем не английский акцент, господин Бомон.
— Я американец.
— А говорите — сыщик-пинкертон. Из Лондона.
— Ну да.
— Забавно. И много вас таких, господин Бомон?
— Нет. Я единственный в своем роде.
Я услышал, как в трубке хихикнули.
— Наверно, и такое бывает. Ладно, договорились. Приходите завтра утром, скажем, часиков в десять.
— В десять часов. Прекрасно.
— Адрес знаете?
— Да.
— Тогда в десять, — сказал обладатель голоса и повесил трубку.
Я позвонил еще по одному номеру — кузену Биберкопфа. Он оказался дома. Я спросил, не могли бы мы с ним встретиться. Через час, сказал он и объяснил, как добраться до места встречи.
Вернувшись в гостиницу «Байеришер Хоф», я зашел в переполненный бар и увидел, что мисс Тернер с фон Динезеном сидят за маленьким столиком в углу. Шел шестой час, и двадцать или тридцать красномордых деляг ублажались пивом из кружек размером с нефтяные цистерны.
Мисс Тернер и фон Динезен наклонились друг к другу. Когда я подошел поближе, фон Динезен заметил меня, улыбнулся и поднялся со своего стула с изящной легкостью спортсмена. Мисс Тернер повернулась к нам, моргнула из-под стекол очков и смущенно улыбнулась.
— Пожалуйста, — пригласил фон Динезен, — вы должны выпить с нами шампанского.
Я сел, фон Динезен последовал моему примеру. На столе стояла бутылка «Дом Периньона» и три высоких бокала. Бокалы перед мисс Тернер и фон Динезеном были наполовину наполнены. Третий был пустой. Фон Динезен наполнил его, долил шампанского в другие два бокала, поставил бутылку и пододвинул третий бокал ко мне.
И поднял свой.
— За моих любимых агентов-пинкертонов!
Мы с мисс Тернер тоже подняли бокалы. Я попробовал шампанское.
— Я позволил себе, — сказал фон Динезен, — пригласить мисс Тернер на ужин. Если угодно, можете к нам присоединиться.
Я взглянул на мисс Тернер. Она смотрела вниз и мелкими глотками пила шампанское. Она не уговаривала составить им компанию, но и не отговаривала.
— Благодарю, — сказал я. — Но у меня дела.
Мисс Тернер подняла глаза.
— Вам нужна моя помощь? — Особого желания мне помогать в ее голосе не чувствовалось, впрочем, досады тоже.
