Изобразив из себя мученика, состроив довольно кислую физиономию, я начал изливать свою душу, стараясь говорить как можно напыщеннее и поэтичнее:
— Я так одинок! — мне удалось выдавить из себя таинственный и печальный вздох. — Некая дама разбила мне сердце, выскочила замуж и уехала в имение с законным супругом, оставив меня предаваться любовной печали и страдать. Моя рана едва успела зарубцеваться, как не далее, чем вчера, я встречаю вас! Я чувствую, что погиб!
Я распалялся все больше и больше, понимая, что новая роль пылкого влюбленного, похоже, удается на славу. Однако я ощущал, что все же чего-то не хватает, пожалуй, какой-то малой толики искренности, так как не мог заставить себя хотя бы чуть-чуть увлечься Нелли на самом деле. Она должна была мне поверить, но с ее-то чутьем!
Для пущей убедительности я взял ее руку в свою, она ее не высвободила. Ладонь у Елены Николаевны была влажная и холодная, словно покрытая змеиной кожей. Я и сам не понимал почему, но эта прекрасная женщина была мне неприятна.
— Чего же вы от меня желаете? — учтиво вопршала она, не теряя при этом своего светского достоинства.
— Надежды, — промолвил я, коснувшись губами ее пальцев, унизанных золотыми перстнями.
Елена Николаевна повела плечами и игриво пообещала:
— Посмотрим!
Оторвавшись от ее руки, я налил нам по бокалу вина из бутылки, захваченной предусмотрительной Ариной вместе с мороженым. Должен заметить, что шамбертен — это напиток богов, и я не откажусь от этого своего утверждения даже под пыткой.
Нелли сделала пару глотков, и ее щеки порозовели, а темно-голубые глаза подернулись загадочной прозрачной поволокой. Она слегка приоткрыла рот, словно приготовившись к поцелую.
Чего хочет женщина, того хочет бог! Я всегда верил в справедливость этого постулата, так что не мог обмануть ожиданий Елены Николаевны.
— А вы смелы! — заметила она. Однако трудно было определить, восхищает ее моя амурная отвага или вызывает заслуженное праведное негодование.
— Просто я прежде никогда не встречал такой прекрасной женщины! С вами не сравнится ни одна дама из общества, — я исподволь старался подвести ее к разговору о Тане. Мне не хотелось причинять ей боль, но я извинял себя тем, что действую в интересах справедливого дела. Никогда бы я не осмелился играть чувствами женщины, если бы не испытывал к ней предубеждения. И тем не менее, несмотря на все свои тщетные попытки оправдания, я испытывал угрызения совести, которые добросовестно старался подавить, но из этого мало что выходило. Однако я почему-то был уверен, что Орлова ни в коем случае не захочет говорить о Картышевой. Хотя бы потому, что убийство — не тема для салонной беседы.
— Сударь, вы лицемерите! — неожиданно заявила Нелли. — Весь Петербург говорит о вашей индианке!
Это был один из тех немногих случаев, когда мой идеальный план провалился с треском. Ну кто же мог знать, что сударыня наслышана о нашей скромной персоне! Тогда зачем же она со мной играет? Я, конечно, неотразим, но не до такой же степени!
«Туше!» — мрачно констатировал я, судорожно сообоажая, какой шаг предпринять в сложившейся пренеприятнейшей ситуации.
— Вы говорите о Мире? — Мой вопрос, в общем-то, получился бессмысленным, так как ответ на него был просто очевиден.
— Разумеется, — усмехнулась Нелли и отправила в рот внушительную порцию фруктового десерта. Как она ест, мне тоже не нравилось, и от того Елена Николаевна все больше теряла в моих глазах. «Львица» легко угадывала эту неприязнь своим врожденным, я бы даже сказал, биологическим инстинктом, вопреки тому, что я всеми силами старался скрыть свои ощущения, а может быть, напротив, именно благодаря этим моим бесплодным усилиям.
— Мира — моя экономка, — я скромно потупил глазки, сделав вид, что внимательнейшим образом изучаю свои новые бальные туфли. В конце концов, пусть думает, что хочет.
— Конечно, — неожиданно согласилась Нелли. — Как же я раньше не догадалась? У вас, дорогой Кольцов, — обратилась она ко мне, не скрывая своей ядовитой иронии, — довольно экзотический вкус! Не можете обойтись без аффектации!
В голову мою невольно по-прежнему лезли весьма нелестные для дамы сравнения со змеями или скорпионами. Я должен был признать, что восточный вояж все-таки оставил в моей душе самые что ни на есть неизгладимые впечатления.
— Ну… — признаюсь откровенно, я был растерян.
— От меня-то вы что хотите? — перебила она меня. -Актер-то из вас, Яков Андреевич, весьма никудышный, — безапеляционно заявила Нелли. Я должен был сознаться, что, пожалуй, недооценил дражайшую Елену Николаевну и перестал изображать из себя влюбленного идиота.
— Погибла ваша подруга, — начал было я.
— И что? — спросила она довольно холодно. И без лорнета было заметно, что разговор ей ужасно неприятен. — Вы упоминали Татьяну уже неоднократно! У вас какой-то свой, особенный интерес? — невозмутимо поинтересовалась Елена Николаевна, потягивая из бокала шамбертен.
— Ее дядя — мой бизкий друг, — я немного лукавил. -И мне бы хотелось разобраться в этом деле.
— И поэтому вы решили возложить на себя полицейские обязанности?! — изумилась она. — Вот уж действительно, до чего только не доводит скука, — сказала Нелли едва ли не с презрением. — Да что вы о себе возомнили?! — воскликнула она взволнованно. — Уж не числюсь ли я у вас в подозреваемых?
Я рассмеялся так громко, как только мог, прекрасно понимая, что кто-кто, а Кутузов нисколько не одобрит эту мою игру с Орловой.
— Слишком громко сказано! — заверил я мою несостоявшуюся любовницу. Впрочем, я и не собирался заходить настолько далеко. — Вы преувеличиваете, — добавил я. — Мне вовсе не пристало изображать из себя сыщика-любителя. И тем не менее я хотел бы выяснить, что же произошло. Думаю, и вам, ее ближайшей подруге, это тоже должно быть небезинтересно, -ее нежелание разговаривать наводило на странные подозрения. Неужели к гибели графини может быть причастна Елена Николаевна? Все-таки эта мысль никак не укладывалась в моем сознании.
— Конечно, интересно — Нелли взяла себя в руки и согласилась.
— Вы не заметили в ее поведении накануне гибели ничего подозрительного?
— Кажется, она с кем-то встречалась, — сообщила Нелли, нервно теребя своими изящными пальчиками часовую золотую цепочку, обвитую вокруг шеи.
— С Павлом Корецким?
Нелли покачала головой и тихо промолвила:
— С кем-то еще.
Дело становилось все занимательнее, с каждой минутой я все более жаждал узнать имя ее таинственного поклонника.
— Так назовите же его! — воскликнул я и тут же пожалел о своем порыве.
— Мы с Татьяной не были настолько близки, как Вы себе вообразили! — возмутилась Елена Николаевна и наконец выпустила из своих холеных ручек цепочку. Она приоткрыла крышечку часов, взглянула на циферблат и захлопнула ее со щелчком. -Она не обнажала своей души и не доверяла мне свои сердечные тайны. Может быть, только намекала, — Нелли развела руками.
