Дорога привела нас к очередному трактиру. Александра Новицкого я узнал по приметам, которые мне описала Божена.
Я подошел вплотную к нему и назвал свое имя. Позади меня с пистолетом в руках стоял Виктор Заречный. О нашем вооружении я позаботился еще дома, предчувствуя, что нечто в этом роде с нами и произойдет.
– Вы должны вернуться со мной в Петербург! – сказал я Новицкому. – Если не хотите, чтобы этим делом занималась полиция!
– Конечно, – ответил Новицкий и молниеносным движением руки приставил свой пистолет к виску шестнадцатилетней хорошенькой девушки, по-видимому, дочки трактирщика.
– Люди добрые! Да что же это делается?! – запричитал несчастный отец.
Но выстрел Заречного, который всегда славился своей меткостью, прозвучал первым.
Александр Новицкий с прострелянной грудью повалился на грязный пол, девчонка упала без чувств, мой друг же заметил, что заложница исключительно хороша собой, и он непременно ею займется, как только все успокоится…
– Ты неисправим! – заметил я и устремился к истекающему кровью Новицкому. – Зачем вы застрелили пана Гродецкого? – тормошил я его.
– Я знал, что вы прибыли в Москву, – захлебываясь кровью прохрипел Александр, его черные немигающие глаза смотрели на меня прямо в упор.
– Откуда?
– Я справлялся о вас в комендантской канцелярии, – ответил Новицкий. – Товарищи предупреждали меня, что вы опасны…
– проговорив эти слова Александр Новицкий умер.
– А девушку-то Машенькой зовут, – шепнул мне на ухо мой старинный друг.
– Да отстань ты от меня! – набросился я на него.
– Как знаешь, – обиделся Виктор Заречный.
Я потребовал у трактирщика, который дрожал от страха, дать мне ключи от комнаты Новицкого. Вопреки своим опасениям он выполнил мою просьбу, чувствуя, что волею случая оказался втянутым в опасную и запутанную историю.
В комнате я обнаружил множество писем, написанных рукою Александра Новицкого. Здесь были послания с донесениями в «Восточную звезду», а также письма с абсолютно противоположным содержанием в «Астрею». Новицкий писал и лично Ивану Сергеевичу Кутузову, правда под псевдонимом, который я не смогу назвать, охраняя интересы моего Ордена. В них он обвинял лично меня как посредника в деле присоединения Виленских лож к Великому польскому востоку. В одном из своих многочисленных посланий Новицкий даже Миру упоминал! Здесь же я обнаружил документы, подтверждающие все мои предположения относительно убийства князя Титова. План этого ритуального действа Гродецкий неоднократно на бумаге описывал своему наставнику, благополучно чуть позже отправившему его на тот свет. Оказывается, он встретился с Мери-Энн случайно в салоне моей обожаемой Божены и воспользовался ее искренней привязанностью к нему, добившись, чтобы она помогла ему организовать это убийство.
Ведь именно англичанка выманила ночью князя на улицу, что-то наговорив ему о детях!
Я захватил все эти донесения с собой, чтобы непременно показать их Кутузову. Однако я боялся, что мой отъезд из Москвы затянется в связи со смертью двух дуэлянтов, поэтому заблаговременно обратился к московскому обер-полицмейстеру генерал-майору Шульгину, с которым был знаком благодаря своим широким масонским связям.
Мое послание возымело действие, и меня беспрепятственно выпустили в северную столицу, пообещав, что это дело никак не аукнется моему другу Заречному, который уже ухаживал за Машенькой под недремлющим оком старика-трактирщика, которому я уже заранее сочувствовал.
В Петербурге я первым делом отправился к Кутузову, чтобы рассказать ему о том, что произошло в Москве, и, самое главное, предоставить в его распоряжение архив Александра Новицкого.
– Яков Андреевич, – проговорил Кутузов, будучи при параде, в белом мундире, ленте и орденах. Он собирался на прием к Императору именно в связи с этим вопросом. Поговаривали, что Государь был неутешен, когда узнал о трагической кончине Титова. – Вы отлично справились с возложенной на вас миссией, – проговорил Иван Сергеевич, удовлетворенно потирая руки. – Я поздравляю вас и завтра же приглашаю на очередное собрание ложи, на которым вы будете посвящены в следующий градус высшей премудрости…
В этот момент я почувствовал, что все мои труды не напрасны, и большего счастья мне в своей жизни испытывать не приходилось! На другой день я смело мог именовать себя рыцарем белой ленты… Это была одна из высших степеней в шведской системе строгого послушания, которой придерживался наш Орден.
Княгиня Ольга Павловна прислала мне благодарственное письмо.
Она практически оправилась от своей легочной болезни и не скрывала своего восхищения индианкой. Княгиня также благодарила Медведева за его участие в расследовании гибели князя. Она писала, что он передал ей рождественский подарок мужа – индийскую жемчужину редкой ценности, изъятую им ранее в качестве доказательства причастности к убийству Станислава Гродецкого. Вторую жемчужину, принадлежавшую некогда убийце, княгиня передала в дар местной церкви на нужды благотворительности.
При чтении этих строк у меня невольно перед глазами возникло улыбающееся лицо отца Макария…
