– А дядя Лева?
– Что?
– Он какой человек?
Марго тяжело вздохнула.
Но тут у нее зазвонил мобильник, сперва один, потом второй,
она сразу включилась в рабочий ритм и спрашивать ее дальше о чем-то не имело
смысла, впрочем пищи для Тошкиных размышлений и так было достаточно. Похоже,
про Н. мама ничего не знает. Так может не надо знать? Сама же говорит, что
Таське не надо знать про отца… Вот и маме, наверное, тоже.
Правда, мама взрослая, но все же… Но я подумаю об этом,
когда прочитаю все дневники, мало ли что там дальше будет…
Едва телефоны умолкли, Марго включила радио. Не хочет
продолжать разговор.
– Прости, Тошка, мне надо немного сосредоточиться,
сегодня уйма дел, как-нибудь поговорим. Но я рада, что ты задаешь мне эти
вопросы. Я давно подозревала, что у меня выросла золотая дочка. Срочно поцелуй
меня.
Довезя дочку до дому, Марго помчалась в офис, попала в
пробку и на работу явилась уже взнервленная.
В приемной сидел какой-то немолодой, похожий на шкаф
мужчина.
– Маргарита Александровна, это к вам, – доложила
Лена.
– Прошу вас, заходите.
Мужчина вскочил неожиданно легко для его комплекции. Марго
села.
– Садитесь, я вас слушаю.
– Я Владимир, от Вольника.
– Что? – не поняла Марго.
– Ну это… Водитель я, для вас.
– Водитель для меня? – не сразу дошло до
нее. – Ах да, конечно.
– Юрка сказал… Ну, господин Вольник сказал, что вам
водитель нужен и вообще…
Марго вдруг вспомнила блаженное ощущение покоя после
рабочего дня, когда за рулем сидел этот самый господин Вольник.
– Да, прекрасно, я давно хотела, но… Я вас беру. Какие
ваши условия?
Условия у него были достаточно разумные.
– А у вас какая машина?
– БМВ.
– Классная тачка. Вы в ближайшие три часа куда-нибудь
едете?
– А что?
– Ну, надо ж посмотреть, как там чего, какой уход ей
требуется. Пока так, приблизительно, а на выходные поеду в сервис…
– А вы что, уже приступили?
– А как же. Мне Юраша велел сразу…
Марго засмеялась и отдала ему ключи.
– Лена, – позвала она секретаршу. – Леночка,
это с сегодняшнего дня мой водитель. Оформи все как следует.
– Хорошо, Маргарита Александровна. Звонила Вишневская и
Дыскин.
– Вишневскую к черту, а с Дыскиным соедини
немедленно, – Марго включилась в работу.
Аля поручила дочке собрать вещи, которые та хочет взять в
Москву. К ее вящему изумлению все уместилось в двух небольших сумках.
– Это все?
– Да
– А зимнее?
– Мам, думаешь я буду в Москве это носить? Ты видела,
как там одеваются? А ты зачем это пальто берешь? Ты в нем собираешься что,
ковры выбивать?
– Думаешь?
– Мам, да если тетя Марго увидит этот ужас, она сразу
понесется покупать тебе пальто. А ты ведь теперь и сама можешь… Я уже узнала, в
Москве есть вещевые рынки, там можно вполне приличные тряпки купить не очень
задорого. Понимаю, до бутиков ты еще не дозрела.
– А ты, выходит, дозрела?
– Нет еще, но…
– Знаешь, прежде чем тратить деньги, надо найти работу.
– Не смеши меня, Марго найдет тебе работу, не
сомневайся.
– Послушай, нельзя все время рассчитывать на Марго. Она
и так сделала для нас больше, чем… Думаешь, от кого приходили деньги и посылки
все это годы?
– Но ты же говорила, от твоей подруги Нади?
– Мало ли что я говорила… И нет у меня никакой подруги.
С твоим отцом нельзя было иметь даже подруг.
– Почему? Он к ним приставал?
– Да нет… Просто он был очень тяжелый человек,
совершенно неуравновешенный, особенно в последние годы…
– Мама, ты его любила? Только пожалуйста, не надо мне
врать, я уже не маленькая, многое понимаю…
– Так уж и понимаешь… – улыбнулась Аля.
– Да. Так что, ты его не любила?
– Любила, еще как любила, ничего не видела, ничего не
хотела понимать, жалела безумно, готова была всем ради него пожертвовать.
– А он? Он тебя любил?
– Не знаю, он во мне нуждался…
– А меня он любил?
– Любил, очень любил…
Тасе показалось, что голос мамы звучит не слишком уверенно.
– Знаешь, мама, давай мы с тобой не будем пока о папе
говорить. Он ведь умер, пусть все останется как было… Но ты не думай, если ты
выйдешь, к примеру, замуж или найдешь бойфренда, я буду только рада. Тебе
досталось в жизни, теперь пусть все будет по-новому, мы ведь начинаем новую
жизнь. Правда?
Аля благодарно обняла дочку, она готова была уже рассказать
ей, каким стал ее отец в последние годы жизни. Она далеко не сразу поняла, что
он уехал из Москвы, боясь не перенести все возрастающей славы отца, она была
ему как кость в горле, потому-то он и порвал с семьей и не было никакой тайны,
была зависть и жуткие комплексы, сожравшие его. Он умер в одночасье, от
сердечного приступа и, как ни страшно это звучит, его смерть стала для нее
облегчением. Она с ужасом думала о том, что он начнет применять к дочке
выдуманные им методы воспитания. Он говорил, что не пустит ее в школу, будет
сам ее учить, что могут дать девочке из интеллигентной семьи безграмотные учителя
в здешних школах, он приходил в ярость, когда Тася играла во дворе с соседскими
ребятишками. Однажды, увидев по телевизору, как отцу вручают то ли орден, то ли
какую-то премию в Кремле, он в ярости расколошматил телевизор, а потом долго и
страшно плакал злыми бессильными слезами. Новый телевизор купить было не на
что. Сергей, работавший редактором в местной газетенке, зарабатывал сущие
копейки. Их совместных заработков едва хватало на прокорм. И лишь переводы и
посылки от Марго помогали держаться на плаву, хотя Сергей об этом не знал, все
посылалось на имя Али. Мужу она говорила, что помогает им ее подруга. И какая
Таська умная, что прекратила этот разговор. Пусть думает об отце хорошо, так
всем лучше. А Лева… Я вижу в нем некое сходство с братом, но в лучших его
чертах… Он мне даже снился вчера, Левочка… У него такие живые глаза и
совершенно неважно, сколько ему лет…. И хотя я видела его всего один раз, этого
вполне достаточно, чтобы влюбиться в него… Жена у него, ну и что? Я ж не замуж
за него хочу. Я хочу с ним спать, говорить, хочу сидеть рядышком, когда он
читает газету, хочу накормить его шанежками или пельменями… Да, пусть я дурная,
даже подлая баба, но я его хочу… И в конце концов, у них с Риммой нет детей,
чем черт не шутит, мне даже не придется менять фамилию, если вдруг…
