– Неужто такое может быть?
– Да, как видишь, я и в голову не брала, а вот…
– Надо же… Черт, мне есть над чем задуматься… Ой,
Марго, я что хотела сказать… Надо бы тебе кого-то подыскать на мое место,
временно, конечно, но я просто боюсь, я так хотела ребенка, а в нашем дурдоме…
Так, похолодела Марго, вот только этого мне и не хватало…
– Ты не обижайся, но это мой единственный шанс.
– Сколько ты еще сможешь работать?
– Месяц, ну полтора…
– А ввести в курс дела нового человека за это время
успеешь?
– Зачем нового? Пусть Леня попробует.
– Нет, я не могу ему доверять так же, как тебе. Но у
меня есть человек на примете, свой. И потом, когда ты захочешь вернуться,
проблем не будет. Ты ведь вернешься, правда?
– А как я буду жить по-твоему? Что за человек-то?
– Вдова Сергея.
– А она где?
– Она переезжает в Москву, ей нужна работа…
– – Здорово. Она толковая? В нашем деле Пока нет. Но ты
ее натаскаешь.
– В общем-то да, у меня же не творческие обязанности, а
административные, так что…
– Я сию минуту ей позвоню. Да, Тань, скажи, есть
возможность узнать кто посылает эсэмэски, если номер не высвечивается?
– Наверное, есть, хотя я лично не знаю. А что?
– Да ничего, просто какие-то идиоты шлют всякую муть…
Ладно, не бери в голову.
Татьяна ушла, а Марго набрала номер Али. Та откликнулась
мгновенно.
– Марго, ты? Здравствуй, моя дорогая.
– Алюша, как ты?
– Хорошо, все хорошо, Таська не снимает с шеи твой
подарок, кроме Марии Калласс ни о чем говорить не может. А как вы там все?
– У нас тоже все нормально, но мне нужна позарез твоя
помощь.
И Марго изложила Але свое предложение.
– Марго, скажи, а тебе действительно нужна я?
– Да. Тебе я по крайней мере смогу доверять. И потом
это не навсегда. Если ты не захочешь работать у нас, найдем тебе другую работу,
но у тебя уже будет какой-то опыт. А пока вот так.
Марго, если тебе это нужно, значит, так и будет. Не надо
больше ничего говорить. Мы через три дня приезжаем. Я уже продала дом. За
гроши, конечно, но это неважно. И я просто счастлива, что смогу быть тебе
чем-то полезной. Только приехав сюда, я четко поняла, что хочу жить в Москве. А
как там Лев Александрович? – не удержалась Аля.
– Уехал с женой в Финляндию, – довольно сухо
ответила Марго.
– Ох, я машинально спросила… Ты не думай…
– Знаешь, я и не думаю, у меня других забот хватает.
Скажи, какой у вас рейс, я пришлю водителя.
Марго рассердилась, огорченно подумала Аля. И чего я, дура,
полезла? Просто мне хотелось произнести вслух его имя…
Тошка пребывала в некотором ошалении. И у меня есть отец,
живой, здоровый, даже не очень старый, всего сорок восемь лет, живет в Америке,
в доме с бассейном, и я вдруг ему понадобилась… Как все странно и интересно в
этом мире… Надо будет сказать маме, чтобы пригласила его к нам на дачу, а то
как-то дико… Пусть тетушки его увидят, они же с ума сойдут, когда я уеду…. а
так, по крайней мере, будут знать, что он не монстрище какое-то, а нормальный в
общем-то дядька, хоть и носит линзы и красит волосы. Какая мама умница, что
настояла когда-то, чтобы меня учили не классическому английскому, а американскому,
хотя дед возражал и Нуцико тоже, но мама сказала, что в будущем мне такой
английский скорее понадобится… Вообще у меня самая незанудная мама на свете! Я
думаю, она даже не умерла бы, если бы узнала про того француза… И меня бы не
убила, только очень расстроилась бы. Так зачем ее расстраивать? Ой, я хочу сама
рассказать Нуцико и Эличке про папашку! Вот они будут ахать, особенно Эличка… В
детстве я говорила не «ахать», а «вахать», Эличка вечно чуть что восклицала
«Вах»! А Нуцико никогда. Попрошу у мамы дать мне побольше денег, чтобы всем
привезти подарки… а то кто знает, может, этот папаша еще жадный окажется. Но в
любом случае две недели в Калифорнии – это круто!
В ожидании матери она опять взяла в руки очередную тетрадку
деда.
«Вчера Этери сказала мне, что у Марго начались менструации,
сообщила даже с радостью, а я вдруг пришел в отчаяние. Как, моя маленькая
девочка, и вдруг… Значит, еще немного и она станет объектом вожделения
каких-нибудь мерзких потных парней? При одной только мысли, что они будут
трогать ее, лапать, я впадаю в транс, лучше мне не дожить до этого… И как назло
она красива, она очень красива, несмотря на самый паршивый возраст. Но она
умненькая, с характером и, надо надеяться, не подпустит к себе какую-нибудь шваль.
Я сказал об этом Этери, она рассердилась, не поняла меня, додумалась даже до
того, что я переношу на дочь свои кобелиные чувства, Это было так чудовищно
несправедливо, что мы поссорились. Она вообще меня плохо понимает. Другое дело
Н. Она понимает даже то, что в моей жизни возникают другие женщины, никогда не
корит меня. Как я поспешил… Вот уж воистину, поспешишь людей насмешишь. Уверен,
что с Н. я был бы куда счастливее, но как известно, снявши голову нет смысла
плакать по волосам. Кстати, они в последнее время стали здорово редеть… Меня
это угнетает. А Этери смеется. Но регулярно мажет мне голову касторкой, гадость
жуткая, но, кажется, выпадать волосы перестали. На днях встретил О. Как она
постарела, и некрасиво постарела. Н. стареет хорошо, я бы даже сказал
элегантно. А О., бедняжка, утратила свою привлекательность… С блондинкамиэто
бывает. Сергей немного выровнялся, кажется, стал спокойнее, у него завелась
какая-то девица. И стал вдруг льнуть к матери. Меня, по-моему, на дух не
переносит, как, впрочем, и я его, прости меня, господи! Но Этери радуется. И то
хлеб. Левка в Америке, надеюсь, у него что-то там получится. По нему я все-таки
скучаю. В нем столько энергии, он так и фонтанирует идеями, в Америке ему самое
место. Но может случиться, что мы никогда больше не увидимся. Хотя он не
сбежал, не эмигрировал, а просто женился на американке, ему один раз уже не
дали въехать в Союз. А я невыездной… Но пусть хоть он живет в свободном мире,
по ту сторону этого окаянного занавеса. Узнав, что Левке не дали возможность
приехать, я вдруг физически ощутил эти сдавливающие меня тиски, стал
задыхаться, испугался не на шутку, Этери вызвала скорую… Но что могут врачи,
сделать укол? Это не помогает. Неужто власти не понимают, что в этом закрытом
сосуде, хоть и огромном, мы все вырастаем компрачикосами, и во что это выльется
в дальнейшем, трудно предсказать. Пусть хоть Левка не будет уродом. А я
наверное скоро умру. Я задыхаюсь…»
Да, подумала Тошка, как изменились времена. Я вот захотела
поехать в Америку и поеду, хотя мне это не так уж важно, а деда столько лет
никуда не выпускали, и дядю Леву не впускали на родину… Дикость какая, даже
вообразить трудно, хотя я сто раз об этом слышала, но все равно дико…
