– Ставку нужно сделать на Мэтта Петерсена, – обратился Уэсли к Марино. – Он сейчас в городе?
– Да. По крайней мере, должен быть.
– Пит, тебе надо пойти к нему и разузнать, не упоминала ли его жена каких-нибудь агентов по продажам или типов, что звонят и говорят "Вы победили в конкурсе" или "Голосуйте за нашего кандидата". Короче, узнай обо всех телефонных звонках.
Марино с грохотом отодвинул стул.
Я промолчала. Я еще не готова была озвучить свои соображения.
Вместо этого я спросила:
– А нельзя ли будет получить распечатку или кассету с записью звонков, которые поступали в полицию, когда были найдены тела? Мне бы хотелось узнать точно, в какое время поступали такие звонки и когда приезжала полиция. Особенно меня интересует случай Лори Петерсен. Время смерти очень важно – тогда мы бы определили, во сколько убийца уходит с работы. Если, конечно, считать, что он работает в вечернюю смену.
– Не вопрос, – равнодушно сказал Марино. – Поедемте со мной. Сначала к Петерсену, потом в диспетчерскую.
* * *
Петерсена не было дома. Марино оставил свою визитку под медным дверным молотком у него на крыльце.
– Вряд ли Петерсен мне перезвонит, – буркнул сержант, забираясь обратно в машину.
– А почему вы так думаете?
– Да я позавчера приезжал, так он меня и на порог не пустил. Столбом стоял в дверях. Снизошел до того, чтоб понюхать комбинезон, а потом велел мне убираться к чертям, дверь захлопнул перед носом, сказал, что будет говорить со своим адвокатом, потому что детектор лжи подтвердил его невиновность, а я его якобы терроризировал.
– А разве вы его не терроризировали? – съязвила я.
Марино одарил меня красноречивым взглядом и едва заметно улыбнулся.
Мы выехали из западного округа и теперь направлялись в центр города.
– Вот вы говорите, тест на ионы выявил буру. – Марино сменил тему. – Значит, вы отмели версию с театральным гримом?
– В гриме бура не содержится, – ответила я. – Под лазером светились румяна под названием "Золотистый загар". Но в них нет буры. Кроме того, весьма вероятно, что Петерсен оставил отпечатки на теле своей жены, когда прикасался к ней, еще как следует не смыв этот самый "Золотистый загар" с рук.
– А как же быть с "блестками" на ноже?
– Их недостаточно, чтобы провести полноценное исследование. Только я не думаю, что это грим.
– Откуда такая уверенность?
– Это не порошок, не гранулы. У "Золотистого загара" кремовая основа. Помните, вы принесли в лабораторию большую белую банку с темно-розовым кремом?
Марино кивнул.
– Это и был "Золотистый загар". Да, в его состав входит вещество, за счет которого он светится под лучом лазера. Однако эти румяна ведут себя не так, как борное мыло. От румян остаются точечные следы с высокой концентрацией "блесток", и только на тех местах, к которым прикасается человек с румянами на пальцах. От борного же мыла "блестки" летят во все стороны.
– Значит, на ключицах Лори Петерсен все-таки были румяна.
– Да. И на отпечатках пальцев Мэтта Петерсена тоже. Там "блестки" находятся строго вокруг самих чернильных отпечатков, и нигде больше. А "блестки" на ноже Петерсена совсем не такие. Они словно распылены – точно так же как на телах жертв.
– Вы имеете в виду, что если бы Петерсен руками в гриме взялся за нож, отпечатки с "блестками" были бы совсем не такие?
– Именно.
– А что вы скажете о "блестках" на телах, удавках и прочем?
– На запястьях Лори концентрация "блесток" была достаточной, чтобы сделать однозначный вывод – это бура.
Марино поднял на меня свои блестящие глазки.
– Стало быть, мы имеем дело с двумя видами "блесток"?
– Совершенно верно.
– Гм...
Как и большинство государственных зданий в Ричмонде, полицейское управление было покрыто штукатуркой унылого "бетонного" цвета – в тон тротуарам. Эту блеклую громадину оживляли только разноцветные флаги – штата Виргиния и звездно-полосатый, – трепетавшие на фоне лазурного неба. Марино заехал на стоянку и втиснулся между неприметными полицейскими автомобилями.
Мы вошли в вестибюль и миновали застекленную доску объявлений. Полицейские в темно-синей форме при виде Марино расплывались в улыбке, а мне говорили: "Привет, док!" Я украдкой оглядела себя и успокоилась, убедившись, что не выскочила из офиса прямо в халате. А то со мной частенько случались подобные эксцессы, и тогда я чувствовала себя будто в пижаме.
Мы прошли мимо стенда со сводками новостей, увешанного фотороботами педофилов, фальшивомонетчиков и киллеров. Имелись на стенде и фотографии "горячей десятки" грабителей, насильников и убийц, разыскиваемых полицией Ричмонда. Многие физиономии откровенно ухмылялись в фотоаппарат – еще бы, ведь им удалось поставить на уши весь город.
Я почти бежала за Марино вниз по бесконечной полутемной лестнице. Эхо наших шагов гулко отзывалось в пролетах, билось о металлические перила. Мы остановились перед одной из дверей. Марино заглянул в стеклянное окошко и подал кому-то знак.
Дверь открылась автоматически.
Мы оказались в диспетчерской – подземной каморке, заставленной столами, компьютерами, подстанциями, телефонами, кронштейнами и тому подобным. Посередине возвышалась стеклянная стена – за ней сидели служащие. Весь город схематично отображался у них на экранах компьютеров, точно видеоигра. Операторы службы 911 с удивлением повернули головы в нашу сторону. Одни отвечали на звонки, другие трепались или курили, спустив наушники на шею.
Марино провел меня в угол, где стоял шкаф, до отказа набитый коробками с кассетами. Все коробки были с соответствующими датами. Марино быстро достал пять коробок, в каждой из которых находились записи за одну неделю.
Он плюхнул эту стопку мне на руки и сказал:
– С Рождеством.
– Что? – опешила я.
– Ладно, некогда мне тут с вами, мне еще пиццерии прочесывать, – произнес Марино, доставая сигареты. – Магнитофон там. – Он пальцем указал на диспетчерскую. – Хотите – тут прослушивайте, хотите – у себя. Я бы на вашем месте поскорее убрался из этой чертовой норы вместе с кассетами, да только я вам ничего такого не говорил. Лады? Вообще-то кассеты выносить нельзя. Но вы берите. А потом просто вернете мне в собственные руки.
У меня начиналась мигрень.
Марино повел меня в маленькую комнатку, где лазерный принтер выплевывал километры зеленой линованной бумаги – на полу уже лежала куча почти в метр высотой.
– Я тут напряг ребят, еще когда мы были у вас в офисе, – коротко объяснил Марино, – чтоб они распечатали все записи из компьютеров за последние два месяца.
