Тошка и Нуцико пасли Бешбармака.
– Нуцико, он как царевич Гвидон растет, не по дням, а
по часам. Интересно, он с дога вымахает?
– Да нет, хотя кто его знает… Боюсь, что долго мы его в
манеже не продержим, он сгрызет эти планки и удерет.
– Факт, сгрызет, так, может, уже выпустим его на
травку, он же беспородный, с ним не надо так цацкаться.
– Нет, пока пусть тут сидит, а уж как сгрызет, тогда и
выпустим.
– А где мама?
– Работает. Сидит с какими-то бумагами. Рисует что-то.
– Понятно. Ни сна, ни отдыха измученной душе…
Нуцико ласково потрепала Тошку по волосам.
– Знаешь, Нуца, я в Америке больше всего по тебе
скучала. Мне именно с тобой хотелось делиться впечатлениями.
– О, а вот и Тася вернулась!
– Привет! – убитым голосом проговорила Тася.
– Что стряслось? – в один голос спросили Тошка и
Нуцико.
Таська обвела их испуганным взглядом.
– С Андреем что-то? – тихо спросила Тошка.
– Нет. Знаете, я просто не понимаю, как быть…
– Да в чем дело?
– Пожалуйста, только не ругайте меня, я просто… просто жуть…
– Да говори же, в чем дело? – рассердилась Тошка.
– Даже не знаю, как сказать… Ой, пойдемте в беседку,
как бы нас кто-нибудь не услышал, не увидел…
– Тася, ты что? – вдруг всерьез испугалась
Нуцико. – Хорошо, пойдем в беседку. Или ты предпочитаешь говорить только с
Тошей?
– Нет, с вами тоже, вы умная, вы придумаете…
Тошка с Нуцей испуганно переглянулись. И направились в
беседку.
– Ну?
– Понимаете, я сегодня нашла в электричке…
– Опять кольцо? – усмехнулась Тошка.
– Вот! – Таська вытащила из папки с нотами пестрый
глянцевый журнал небольшого формата. В этом журнале регулярно печатались
скандальные истории об известных людях.
– С ума сошла? Зачем подбираешь всякую пакость? –
напустилась на кузину Тошка, но у нее заболел живот. Неужто что-то про деда?
– Вот, смотрите! – Таська раскрыла журнал и
показала им большую, очень удачную фотографию… Даниила Аркадьича. «Известный
радиоведущий Даниил Белоярцев стал отцом моей дочери. И я не считаю нужным
дальше скрывать это обстоятельство». На другой странице была изображена
известная и очень талантливая актриса Светлана Богословская с очаровательной
трехлетней девочкой на руках.
– Боже правый! – проговорила Нуцико.
Тошка позеленела.
– Нельзя это показывать маме!
– Журнал старый? – деловито осведомилась Нуцико.
– Да нет, свежий, – сказала Тошка.
– Тогда плохо, Марго все равно узнает. Наверняка
найдется доброжелатель. Такие доброжелатели всегда найдутся.
– Вот я и подумала, может, лучше вы скажете тете
Марго, – пролепетала Таська.
– Я? – ужаснулась Нуцико.
– Ну да, лучше вы или Тошка, чем чужие злые люди.
Тошка и Нуцико растерянно переглянулись.
– Господи, что за люди… этому ребенку три года… Они уже
были женаты… Но зачем понадобилось сейчас публиковать эту уже не новость?
– Ну, наверное, он переехал к нам, отказался жениться
на этой стерве, ну она и отомстила… – сказала Тошка. – А знаете, мне
кажется, сказать маме должен он сам. Он виноват, пусть покается… Но как же все
это противно… Никогда не выйду замуж… такая пакость…
– Кстати, неплохая мысль. Пусть муж с женой сами
разбираются.
– А может, еще она врет, эта артистка… – упавшим
голосом предположила Тася. – Сейчас это модно… Я в Интернете читала, что…
Андрею какая-то тетка принесла ребеночка, наплела с три короба, но он настоял
на генетической экспертизе. И выяснилось, что он ни при чем…
– Тебе лишь бы про своего Андрея поговорить, –
проворчала Тошка, но мысль о том, что это ложь, ей ужасно понравилась.
– Тоша, как ты думаешь, Даня уже в курсе?
– Не похоже. Тюкает себе молоточком за домом. И вид у
него невиноватый. Знаете что, я сейчас пойду и подготовлю его. Мне его даже
немножко жалко. Боюсь, долго он тут не продержится. Но маме пусть сам скажет.
– Пожалуй, ты права, – кивнула Нуцико.
Тошка брезгливо, двумя пальчиками, взяла журнал и решительно
направилась к отчиму.
– Какой замечательный человек наша Тошка, мудрый не по
годам, но…
– Вы хотите сказать, что она не будет счастлива, горе
от ума, да?
– Да, – печально улыбнулась Нуцико и обняла
Таську.
– Даниил Аркадьич! – позвала Тошка.
Он выглянул из сарая.
– Что, Тошенька?
– Мне необходимо с вами поговорить.
– Беседа не терпит отлагательств? – улыбнулся он.
Он ничего не знает, поняла Тошка.
– Не терпит, к сожалению.
– И, как я понимаю, она будет строго конфиденциальной?
– Да!
У него вдруг екнуло сердце. Не тот человек Тошка, чтобы по
пустякам разводить таинственность.
– Заходи!
Она вошла в сарай, где упоительно пахло свежей стружкой.
– Присаживайся! – указал он ей на старую
табуретку. – Я внимательно тебя слушаю.
Тошка замялась, теребя в руках окаянный журнал.
– Тош, у тебя какие-то затруднения?
– Нет, со своими затруднениями я бы обратилась к маме,
боюсь, затруднения у вас.
– У меня? Что ты хочешь сказать?
– Не сказать, а показать. Вот!
Тошка протянула ему журнал, раскрытый на нужной странице.
Он страшно побледнел.
– Где ты это взяла?
– Это важно?
– Мама еще не знает?
– Нет, конечно. Но я подумала, что она должна узнать
это от вас, а не от чужих доброжелателей.
Он скрипнул зубами.
