Это приятное путешествие сиятельного лорда и очаровательной
девушки нарушил всё тот же сумасшедший испанский адмирал, которого они
встретили на второй день после отплытия из Сен-Никола. Капитан «Ройял Мэри» был
смелым моряком. Его сердце не дрогнуло даже тогда, когда дон Мигель открыл
огонь. Высокий борт испанского корабля отчётливо возвышался над водой и
представлял такую чудесную цель, что английский капитан решил достойно
встретить нежданного противника. Если командир этого корабля, плававшего под
вымпелом Испании, лез на рожон — ну что же, капитан «Ройял Мэри» мог
удовлетворить его желание. Вполне возможно, что в этот день разбойничья карьера
дона Мигеля де Эспиноса могла бы бесславно окончиться, если бы удачный выстрел
с «Милагросы» не взорвал пороха, сложенного на баке «Ройял Мэри». От этого
взрыва половина английского корабля взлетела на воздух ещё до начала боя. Как
этот порох очутился на баке никто никогда не узнает: храбрый капитан не пережил
своего корабля и, следовательно, не смог произвести надлежащего расследования.
В одно мгновение «Ройял Мэри» была изуродована, потеряла
управление и беспомощно закачалась на воде, а её капитан и часть команды
погибли. И прежде чем оставшиеся в живых английские моряки могли прийти в себя,
испанцы уже взяли корабль на абордаж.
Когда дон Мигель как победитель вступил на борт «Ройял
Мэри», Арабелла Бишоп была в капитанской каюте, а лорд Джулиан пытался
успокоить и ободрить её заверениями, что всё окончится благополучно. Сам
Джулиан Уэйд чувствовал себя не очень спокойно, а лицо его было несколько
бледнее обычного. Нельзя, конечно, сказать, что он принадлежал к числу трусов.
Но мысль о рукопашном бое неведомо с кем в качающейся деревянной посудине,
которая в любую минуту могла погрузиться в морскую пучину, была весьма
неприятной для человека, довольно храброго на суше. К счастью, мисс Бишоп не
нуждалась в том слабом утешении, которое мог ей предложить лорд Уэйд. Конечно,
она тоже слегка побледнела, её карие глаза стали немного большими, нежели обычно.
Но девушка хорошо владела собой и, склонившись над капитанским столом,
сохраняла в себе достаточно самообладания, чтобы успокаивать свою перепуганную
мулатку-горничную, ползавшую у её ног.
Дверь распахнулась, и в каюту вошёл дон Мигель, высокий, загорелый,
с орлиным носом. Лорд Джулиан быстро повернулся к нему, положив руку на эфес
шпаги.
Однако испанец, не тратя слов, перешёл к делу.
— Не будьте идиотом! — сказал он резко. — Ваш
корабль тонет.
За доном Мигелем стояли несколько человек в шлемах, и лорд
Джулиан мгновенно оценил обстановку. Он выпустил эфес шпаги, и клинок мягко
скользнул в ножны. Дон Мигель улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и протянул к
шпаге руку.
— С вашего разрешения, — сказал он.
Лорд Джулиан заколебался и взглянул на Арабеллу.
— Я думаю, что так будет лучше, — сказала она с
полным самообладанием.
Его светлость передёрнул плечами и отдал свою шпагу.
— А сейчас идите на мой корабль, — сказал им дон
Мигель и вышел из каюты.
Никто и не подумал отклонить это приглашение, высказанное в
повелительной форме. Во-первых, испанец обладал силой, чтобы заставить их;
во-вторых, было бессмысленно оставаться на тонущем корабле. Они задержались
здесь ещё на несколько минут только для того, чтобы Арабелла успела собрать
кое-какие вещи, а лорд Уэйд — схватить свой саквояж с документами.
Моряки, уцелевшие на изуродованных остатках того, что
недавно называлось «Ройял Мэри», были предоставлены самим себе. Они могли
спасаться на шлюпках; ну, а если шлюпок не хватало, то у них оставалась
возможность держаться на воде, цепляясь за какой-нибудь обломок мачты, или же
просто утонуть без долгих мучений. Если лорда Уэйда и Арабеллу Бишоп взяли на
испанский корабль, то это объяснялось тем, что их явная ценность была слишком
очевидной для дона Мигеля. Он вежливо принял их в своей большой каюте и
церемонно предложил оказать ему честь, сообщив свои фамилии.
Лорд Джулиан, ещё находившийся под влиянием только что
пережитого ужаса, с трудом заставил себя назвать своё имя. Но тут же, в свою
очередь, потребовал, чтобы ему сказали, кто именно напал на «Ройял Мэри» и
захватил подданных английского короля. Уэйд был очень раздражён и зол на самого
себя и на всё окружающее. Он сознавал, что не сделал ничего компрометирующего в
столь необычном и трудном положении, в какое поставила его судьба, но и ничем
положительным он также не мог похвастаться. Всё это, в общем, не имело бы
существенного значения, если бы свидетелем его посредственного поведения не
была дама. Он был полон решимости при первом же удобном случае исправить её
впечатление о себе.
— Я дон Мигель де Эспиноса, — прозвучал
насмешливый ответ, — адмирал военно-морского флота короля Испании.
Лорд Джулиан оцепенел от изумления.
Если Испания подняла такой шум из-за разбоев
ренегата-авантюриста капитана Блада, то что же теперь могла говорить Англия?
— Тогда ответьте мне, почему вы ведёте себя, как
проклятый пират? — спросил он. А затем добавил: — Я надеюсь, вам
понятно, каковы будут последствия сегодняшнего дня и как строго с вас спросят
за кровь, бессмысленно пролитую вами, и за ваше насилие над этой леди и мною?
— Я не совершал над вами никакого насилия, —
ответил адмирал, ухмыляясь, как может ухмыляться человек, у которого на руках
все козыри. — Наоборот, я спас вам жизнь…
— Спасли нам жизнь! — Лорд Джулиан на мгновение
даже лишился языка от такой наглости. — А что вы скажете о погубленных
вами жизнях? Клянусь богом, они дорого вам обойдутся!
Дон Мигель продолжал улыбаться.
— Возможно, — сказал он. — Всё возможно. Но
это будет потом. А пока вам дорого обойдутся ваши собственные жизни. Полковник
Бишоп — человек с большим состоянием. Вы, милорд, несомненно, также
богаты. Я подумаю над этим и определю сумму вашего выкупа.
— Вы всё-таки проклятый, кровожадный пират, как я и
предполагал! — вспылил Уэйд. — И у вас есть ещё наглость называть
себя адмиралом флота короля Испании! Посмотрим, что скажет ваш король по этому
поводу.
Адмирал сразу же нахмурился, и сквозь напускную любезность
прорвалось сдерживаемое до сих пор бешенство.
— Я поступаю с английскими еретиками-собаками так, как
они поступают с испанцами! — заорал он. — Вы грабители, воры, исчадия
ада! У меня хватает честности действовать от своего собственного имени, а вы…
вы, вероломные скоты, натравливаете на нас ваших морганов, бладов и хагторпов,
снимая с себя ответственность за все их бесчинства! Вы умываете руки, как и
Пилат. — Он злобно засмеялся. — А сейчас Испания сыграет роль Пилата.
Пусть она снимет с себя ответственность и свалит её на меня, когда ваш посол
явится в Эскуриал жаловаться на пиратские действия дона Мигеля де Эспиноса.
