– Ты выпила?
– Конечно… Конечно, выпила, он не слез бы с меня. Не волнуйся, милый, отдыхай, теперь он не скоро придет…
«Витамины» уже работали. Ее клонило в сон, высыхал пот на лице, кожа делалась сухой, горячей. Глаза затягивала волокнистая пелена, блеск в глазах приобретая матовый характер. «Эта штука ее тормозит и «корректирует», – смекнул он.
– Где ты держишь свои витамины?
– На кухне… Серебряная шкатулка на холодильнике… Тоже хочешь принять?
«Только и осталось, – подумал он, – для полного внедрения».
Она уснула, сунув кулачок под щеку. Он на цыпочках прошел на кухню, снял с холодильника картонную коробку из-под обуви, начал перебирать содержимое. Ртутный градусник, аспирин, анальгин, знакомый белый флакончик… Он высыпал на ладонь несколько капсул, понюхал, ссыпал обратно. Имеет он право лишать женщину этой «подпитки»? Кто он, врач? Действие неважное, спору нет, но что с ней будет, если утром она не обнаружит своих «витаминов»? Истерика, ломка, смерть? Его передернуло, он сунул пузырек на место, коробку вернул на холодильник. Глянул на часы: на работе делать нечего. Завтра будет взбучка, но степень ее тяжести будет зависеть исключительно от его фантазии.
Он вернулся в спальню. Тоскливо смотрел на спящую женщину. Уйти не хватило духа. Полежу, решил Смолин, и пойду с богом. Он пристроился рядом со спящей, обнял ее. Не заметил, как уснул.
Очнулся от липкого страха. Во всех углах – темно. Женщина спала, мирно посапывая. Он ужаснулся – ничего себе, прилег. Вскинул руку – девять вечера. Отлично выспался. Черт! Он начал выбираться из трясины. Повторно укрыл, подоткнул спящую – она успела сбросить простыню. Отправился в зыбкий путь по лабиринтам «вторичного жилья». Рылся в бельевой коробке, выискивая ботинки, путался в шнурках. Хорошо, что дверь можно просто захлопнуть…
Накрапывал дождик – верный спутник сентября. Он вышел из подъезда, встал, застигнутый врасплох запахами и звуками. Обострилась чувствительность. Менялось что-то в голове. Смещались ориентиры, центры моральной и интеллектуальной тяжести. Он точно помнил, что не пил никаких таблеток. Что тогда? А еще эти запахи… В округе не было действующих предприятий, зато в избытке хватало свалок. Ароматы жухлой листвы и гниющей коры смешивались с ароматами горелой резины, аммиака, жареной рыбы, часто посещаемого туалета. На первом этаже работал телевизор. Первое лицо в государстве уверяло серьезным голосом, тщательно скрывая иронию, что народ надо накормить, одеть, обуть (начать непременно с последнего). За дорогой нестройный хор выводил блатную песню, ругалась плохо воспитанная женщина.
Он двинулся по тропе, едва очерченной восходящей луной, выбрался на дорогу – вернее, почти выбрался… и встал, охваченный смутным беспокойством. На обратной стороне дороги стоял массивный внедорожник, напоминающий очертаниями «Х-5». Сердце екнуло. Он бы не заметил эту штуку, не освещайся барак на нечетной стороне. Смолин отступил в кусты, вставил в зубы сигарету, стал остервенело жевать. Прохожих не было. В машине темнота, габаритные огни погашены. Там могло никого и не быть. Но он чувствовал – там кто-то есть. Приключение принимало нежелательный оборот. Или он излишне накручивает? Почувствуй пришелец неладное, заглянул бы под кровать. Но он уехал. Почувствовал, но не понял? Вернулся весь в сомнениях? Что он мог увидеть? Ничего (если не сидит тут уже часа четыре). В начале пятого Смолин закрыл форточку, задернул занавеску. Но спальня с дороги не просматривается, комната угловая, ее единственное окно расположено на торце здания, теоретически там можно посадить наблюдателя, но как-то сложно…
Голова лихорадочно работала. Из машины могли заметить выходящего из подъезда человека. Ну и что? Восемнадцать квартир. Интуиция подсказывала, что Кира пока не в опасности. Он решил зайти с тыла, зафиксировать номер. Утром можно потрясти Генку Миллера из Центрального РОВД (проспорил коньяк в прошлом году и принципиально не отдает), пусть пробьет в смежном ведомстве. Он попятился, чтобы сделать обходной маневр, но как назло завелся мотор. Черный «бумер» медленно тронулся. Вспыхнули фары вместе с задними огнями. В желтом свете осветились островки чертополоха, вспаханный грунт. «Номер срисовать!» – спохватился Смолин, вывалился из кустов и побежал на дорогу. Он забыл, что каждый метр этого района тщательно «заминирован». Споткнулся о пустую бутылку, затем о другую «естественную» преграду – массивную, стальную, прочно вросшую в землю. Упал, не успев сгруппироваться. Обожгло плечо. Поднимаясь, он снова споткнулся (ну, чистый Рэмбо), колено провалилось в грязь, рука потеряла опору, он рухнул носом – этот салат вам так к лицу, сэр… – в насыщенную ароматами траву, а, выбираясь на «сушу», усугубил свое положение, собрав все нечистоты в округе…
Когда он, чертыхаясь, размазывая грязь по лицу и одежде, выбрался на дорогу, габаритные огни превратились в волчьи глазки. Отлично закончился день. Размышляя о крутых поворотах на жизненном пути, он побрел искать свою машину.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ее память представляла грандиозную свалку. Голова разрывалась от воспоминаний. Одни противоречили другим, другие – третьим. Сны – отдельная грустная тема. Если бы она точно не знала, кто она такая, наверняка бы сошла с ума. Она лежала в кровати, ворочая неповоротливым механизмом – памятью. Вот до чего доводит праздный образ жизни и сидение дома. Впрочем, нет, на днях она куда-то выходила. Вот только куда…
Великое открытие прошло стороной, но видимость порядка в голове установилась. В постели лежала Кира Ильинична Князева, муж убрался на работу, ребенок хулиганит в Тасино, вчера приходил Павел… и неделю назад приходил Павел.
Она запахнула халат, доковыляла до порога, удивляясь, почему у нее две левые ноги. Встала в раздумьях. Куда идти, когда некуда? Побрела к телевизору. Он включился – ну конечно, Максим орал, каким это образом она умудряется смотреть телевизор, выключенный из розетки и из антенного гнезда? Самой было странно. Общение с четвероногим другом не затянулось. Пульт ДУ куда-то пропал. Она ткнула наугад несколько кнопок на панели. Слащавые новости, царедворцы, спасибо чиновникам за наше стабильное будущее, выбранный президент обмену и возврату не подлежит… На канале про огородников пенсионерка жаловалась, что в этом сезоне у нее не выросли огурцы. Посадить забыла? Бесилось неопрятное чудовище, издавая жуткие звуки и круша вооруженный до зубов спецназ…
Кучка букв и цифр в правом углу экрана извещала, что сегодня среда, 18 сентября, утро, температура плюс двенадцать. Она подошла поближе, убедилась – среда, 18 сентября. Кто-то ошибался – либо она, либо телевизор. В понедельник шестнадцатого, пришел Павел – нелепый, не разбуженный. Потом опять пришел. Потом его неделю не было, потом явился, разбудив в ней любящую женщину, и выходит, что сегодня только среда?
Она переспала. Отдельные части туловища не желали слушаться. Она доковыляла до зеркала, уставилась на исхудавшую особу. Халат был ничего, но вот содержимое… Может, забеременеть от нечего делать?
– Но-но, – погрозила она пальцем своему ухмыльнувшемуся отражению. – Если ты думаешь о том же, о чем думаю я, то даже не думай.
