– О, господи… – пробормотал мужчина. Послышался встревоженный женский голос. Мужчина что-то пробормотал, успокаивая жену. Хоть эти двое живы, – машинально отметил он. Хотя какая ему забота об этих двоих? Оживить бы тех, предыдущих. Вспыхнул свет над головой. Может, и камера наблюдения имеется?
– Вы кто? – За калиткой стоял мужчина в халате поверх пижамы, настороженно рассматривал пришельца с перевязанной головой.
– Командир полка, – пошутил Смолин, – пилот первого класса. Голова обвязана, все такое… Я адвокат, господин Князев. Моя фамилия Смолин. Павел Аверьянович Смолин. Вот, пожалуйста, удостоверение. А что касается моего экстерьера, пусть вас не смущает, с каждым может случиться. И с вами может случиться… и практически с любым.
– Что это значит? – нахмурился мужчина.
– Поговорить надо, – сказал Смолин. – Пустите хотя бы на веранду. Не бойтесь, не нападу. И хамить не буду. Чистую правду скажу.
Мужчина колебался. Ну что ж, первое впечатление не обмануло (да и второе). Максим Князев – интеллигентный, образованный и воспитанный человек робкого десятка, ведущий добропорядочный образ жизни.
– Проходите, – решился мужчина.
На веранде было комфортно, горел свет. На плетеном столике стояла ваза с сушеной икебаной, бонсаи выстроились вдоль окон.
Появилась женщина – хорошенькая, невысокая, с большими выразительными глазами. Она куталась в махровый платок.
– Вы кто?
– Адвокат, – хмуро пояснил супруг. – Цель визита пока не ясна.
– Вы ранены? – Большие женские глаза сделались в полнеба. – Вам требуется помощь?
– Спасибо, – он вежливо улыбнулся. – Современная медицина уже оказала мне помощь. Не хочу вас задерживать, господа, мне действительно неудобно… однако прошу внимательно выслушать. Максим Леонидович Князев?
– Да, это он, – опередила женщина. Князев глянул на нее как-то странно.
– Уже тридцать девять лет, господин адвокат.
– Кира Ильинична Князева?
– Да…
– У вас есть сын Данила Максимович? Примерно восемь-девять лет.
– Послушайте, зачем вам наш сын? – начал раздражаться мужчина. – Наш сын спит, держу пари, что сегодня вы его не увидите. Выкладывайте, что вам надо, и уходите. Мы хотим спать. Завтра на работу.
Женщина обняла себя за плечи, смотрела на пришельца с тревогой. Интуиция ей подсказывала, что гость не ошибся воротами.
– В нашем городе есть улица 26 Бакинских комиссаров, – вкрадчиво начал Смолин. – На этой улице в аварийном бараке проживает женщина тридцати с небольшим лет. У нее странная болезнь. Она считает, что проживает не в бараке, а в хорошем новом доме, в красивой, модно отделанной и обставленной квартире. Она уверена, что у нее есть машина, много денег и всего такого, что необходимо современному обеспеченному человеку. Она не видит, что творится у нее под носом, а творится такое, что… лучше опустить. Она живет в своем мире. Но этот мир ею не выдуман. И персоны в нем не взяты с потолка. Она убеждена, что ее зовут Кира Ильинична Князева, у нее есть сын Данилка, который в данный момент отдыхает у свекрови в Тасино. У нее есть муж Максим Князев, директор крупного рекламного агентства под названием «Реалком». Но отношения с мужем как-то не складываются. У мужа есть любовница, и у нее есть любовник… которого, разумеется, нет, поскольку он лицо, существующее в ее воображении, но женщину в этом не убедить. Каждое утро ее муж уходит на работу, вечером возвращается, они вынуждены делить постель, а она хлопочет по хозяйству, смотрит телевизор, болтает по телефону с подругами. Повторяю, ничего такого в действительности нет. Много дней она не выходит из дома, пребывает в сомнамбулическом состоянии, но внутри нее другая жизнь, которую поддерживают стойкое внушение и медикаментозное вмешательство. Вы понимаете, что я хочу сказать? Я мог бы продолжать, но суть, мне кажется, вы схватили. Вопросов к вам могло не возникнуть, называй она себя как-нибудь по-другому. Но, увы, это не розыгрыш, не шутка, справки о вменяемости у меня при себе нет, но прошу поверить на слово – я вменяем. Она считает себя вами, Кира Ильинична. – Он резко повернулся к женщине. Та вздрогнула. – Меня интересует лишь одно – как вы можете прокомментировать мои слова?
Царило тягостное молчание. Женщина недоверчиво, немного испуганно смотрела на сумасшедшего адвоката. Мужчина сглотнул, закусил губу. Скрипнули зубы. Смолин молчал, супруги переглянулись.
– Вы в своем уме? – дрогнувшим голосом пробормотал Князев.
– А разве я не сказал? – удивился Смолин. – Я адвокат, уважаемые, не прокурор. Я никого не вывожу на чистую воду. Я спрашиваю, как бы вы прокомментировали мое заявление, точно зная, что вас не разыгрывают?
– Никак, господин адвокат, – огрызнулся мужчина. – Здесь нечего комментировать.
– Вздор какой-то, – фыркнула женщина.
Иного он не ожидал. Но очень любопытно было наблюдать за их реакцией. Женщины притворщицы – об этом знают все, и даже женщины. Но настоящая Кира отнеслась к его словам так, что он начал сомневаться в ее знании предмета. Либо талантливая актриса, либо… А вот Князев что-то знал. Притворщиком он был посредственным. Он смертельно побледнел. Скрипнула дверь, на пороге возник заспанный взъерошенный мальчуган в смешной пижаме. Он двигался, как лунатик, судорожно переставляя ножки в мохнатых тапках. Протер глаза, поднял голову.
– Мам? Пап?.. – ткнулся в ноги отцу, обхватил их. – Почему вы тут стоите, я спать хочу… Пойдемте спать… А это что за дядя?
– Послушайте, – не выдержал отец семейства, – если у вас все, может, оставите нас в покое? И рассказывайте свои басни в другом месте, договорились? В противном случае мы вызовем охрану поселка, и тогда, боюсь, у вас надолго отрежет…
– Ухожу, спите спокойно, – улыбнулся Смолин. Он направился к выходу, обернулся на пороге. – А признайтесь, Максим Леонидович, вас расстроило все, что я наговорил? Не удивило, а именно расстроило. Вам есть что скрывать, не так ли? Спокойной ночи. И вам, Кира Ильинична.
Женщина, чье имя, не к ночи будь помянуто, он помянул, стояла, съежившись, куталась в платок, исподлобья смотрела на мужа. Ей и в голову не приходило, что у мужа от нее есть тайны. Ну что ж, остаток ночи им будет о чем поговорить. С каким бы удовольствием он послушал их разговор…
Уже в машине он подумал, что ночной беседы может не состояться. Если Князев действительно испугался… Умница, – похвалил он себя, когда после получасовой борьбы со сном и окуривания салона на веранде вспыхнул свет. Сновали тени. Он приоткрыл окно. Захныкал ребенок. На крыльцо выбрался человек с тяжелыми сумками. Собирались Князевы впопыхах, инициатива мужа у семейства не вызвала восторга. Супруга недовольно ворчала, Князев огрызался. Прочувствовал! – возликовал Смолин. – Страх заел человека. Решил сменить среду обитания. Чует угрозу, но не может понять, откуда она. Несколько минут спустя отворились ворота, выехала машина. Он поставил свой «Аккорд» через дорогу, по диагонали, свет фар ее не коснулся. Князев закрыл ворота, впрыгнул в свою «Хонду», машина покатила к переулку. Смолин запустил двигатель. Высший пилотаж – ехать в ночь глухую, не включая фар, но он решил попробовать. Уж доберется как-нибудь до шоссе, а там можно и включить…
