Она пустилась вприпрыжку. А толку? Встала – апеллировать к случайным прохожим. Не было прохожих. Впереди киоск, выезд на трассу – далеко. Отыскала глазами Варвару – та выглядывала из-за машины. Все поняла. Тряслись руки – она выуживала телефон. Субъект приближался, перешел на легкую рысь. Она понеслась быстрее лани, задыхаясь от страха. Обернулась на бегу – он тоже бежал. Но тут из-за «Камри» высунулась «элегантная» ножка Варвары. Преследователь споткнулся, покатился через бордюр на проезжую часть. Умница! Засверкали пятки. Когда он вскочил и начал озираться, Варвары уже след простыл. Резкий гудок, мужчина отпрыгнул. Иномарка отлетела от гостиницы. Заскрипели тормоза, встала рядом, и распахнулась дверь.
– Падай! – рявкнул Павел.
Они свернули во дворы, потом еще раз, встали за гаражами, и вероятность, что объявится хвост, стала такой, что ей можно было с радостью пренебречь.
– Перелезай ко мне. – Она перелезла, врезав локтем ему по уху. Он смотрел на нее с любовью.
– Снимай парик, чудо в перьях…
Она смутилась, стащила воняющую потом «шапку». Он взял ее лицо в ладони, нежно поцеловал. Она издала урчащий звук, повергший саму же в недоумение.
– Повторить? – прошептал он.
– Да уж, это тот случай, когда можно еще, – разрешила она. – Но не заходи слишком далеко.
Похоже, он зашел. Она списала это на стресс и не стала калечить второе ухо. Насытившись горячей плотью, погрозив кулаком малолетним «подглядывающим», которые с хохотом разбежались, он откинул голову. Со стороны могло показаться, что он уснул.
– Нет, я не сплю, – сказал он, открывая глаза, – просто думаю. Я должен сделать важный звонок… – Он выхватил телефон, как шашку, нетерпеливо постукивал пальцем по колену, пока проходило соединение.
– Говори, я выйду…
– Это не любовный разговор, – возразил он.
– Все равно я выйду, – она вышла из машины, села на лавку, вокруг которой валялись собачьи экскременты, стала наслаждаться тишиной, покоем, почти деревенскими запахами.
– Его зовут Виктор, – сказал Павел, присаживаясь рядом, – коллега по работе. В данный момент он работает. У Виктора есть дача, где никто не живет. Станция Крахаль, час езды, плюс пробки. Я не стал объяснять, зачем мне нужна дача, хотя он спрашивал. Нормальный парень, не бойся. Ключ от дачи, как и все нормальные люди, хранит на крючке в туалете. Пару дней мы можем там пожить, никто не приедет. Просит нарубить немного дров для шашлыка, если я еще не разучился держать топор…
– Тебя не хватились на работе?
– Меня уволят, – признался он. – Начальство рвет и мечет. Но это не беда. Продам квартиру, открою частное сыскное бюро, заработаю кучу денег, куплю квартиру…
Он зачем-то комментировал свои действия – первый признак неустойчивости психики. Она уже знала, что они едут по улице Кирова, свернут на Ленинградскую, освоят индустриальную зону, переулок имени предпоследнего партсъезда… Но вдруг он замолчал, его одолела задумчивость. Он въехал во двор подозрительного дома, похожего на общежитие (так и оказалось), попросил подождать, запереться и не выходить из машины.
– Здесь живет один знакомый, – задумчиво сообщил он, – парень много лет проработал в информационном центре ГУВД, компьютерный гений, способен добыть информацию, которую затруднительно получить даже министру. Почему я раньше о нем не подумал? Рабочий день закончен, гений может быть дома…
– Компьютерный гений, владеющий информацией, живет в общежитии? – не поверила она.
– У него имеется один недостаток, – рассмеялся Павел. – Он честный. Много лет ему обещают квартиру, он терпеливо ждет. Впрочем, моему знакомому грех жаловаться на жилищные условия: отдельный вход, звукоизоляция, две комнаты, санузел, коммунальные услуги оплачивает МВД…
Он вернулся через полчаса. Еще не сел в машину, а она уже знала: что-то случилось. Павел был растерянный, бледный, подходил неуверенно, кусая губы, нерешительно взялся за дверную ручку. Появилось странное ощущение, что он не хочет садиться в машину. Но он сел, как-то тихо, ничего не сказав. Завел мотор, отвел глаза.
– Узнал что-нибудь?
Он покачал головой.
– Нет.
– Что-то случилось?
– Нет…
Но она видела, что это не так! Было достаточно времени, чтобы немного его узнать. Этому парню не свойственна беспричинная смена настроений. Он был не просто расстроен, он был подавлен. Медленно повернулся, с трудом состроил улыбку. Он смотрел на женщину другими глазами.
– Нет, действительно все в порядке. Поехали.
Он выехал на дорогу, молчал, смотрел в одну точку. Она разволновалась. Пыталась его растормошить, но он не поддавался, ссылался на «мигрень». Несколько раз он косился на нее, но быстро отводил взгляд. Она ничего не понимала…
Ну что ж, решила она, будет желание, сам расскажет. Они медленно двигались в потоке машин, покидающих город. От монотонной езды слипались глаза. Она проснулась, когда натужно заскрипели ворота. Павел сел за руль, стараясь не смотреть в ее сторону. Машина въехала на квадратную бетонную площадку, встала у сарая, оснащенного дверью с крючком. День прошел, не успели оглянуться…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Женщина, которую он любил пуще жизни, подозревалась в убийстве двух мужчин – отца и сына с говорящей фамилией Неживых – и уже два месяца разыскивалась столичной полицией. Больше того – она сама не так давно работала в полиции…
Рома Пустоян, старый знакомый по армейским сборам и пивным застольям – большой, бородатый, добродушный – был уже дома. Вернее, он из дома никуда не уходил – по причине холодного пива и больного горла.
– Умираю… – просипел Роман. – Проходи, садись, будь как дома, вернее, как в больнице…
Большое общежитское помещение, отваленное от щедрот полицейского начальства, было забито оргтехникой, приборами непонятного назначения, опутано проводами. Рома Пустоян был холост и пользовался уважением в различных слоях общества – удивительно, что в этот скорбный час у его кровати не оказалось сердобольных граждан.
– Ты по делу? – выдавил Роман, зарываясь в подушку.
Павел кратко изложил проблему – имеется женщина, чье лицо он знает. Нужно выяснить, не заявляли ли в России или ближнем зарубежье о ее исчезновении.
– Смешной ты, – просипел Пустоян. – Сколько их – баб, состоящих в розыске? Тысячи и тысячи, мой неутомимый, но недалекий друг…
– Облегчим поиск. Возраст – от тридцати до тридцати пяти. Время пропажи – от месяца до года. Трупы – не интересуют. Найденные – тоже. Национальность… м-м, славянка.
– Нет такой национальности, – проворчал Роман. – Лучше бы за горилкой с перцем сбегал.
– Прости, не могу. Рассчитаюсь, но в другой раз.
– Горе ты мое… – заворчал бородач, выбираясь из своего лежбища. – И почему я не хочу спрашивать, на кой хрен тебе это надо?
