– Почему сегодня?
– Потому что вчера начали, сегодня закончат.
– Я вызову полицию.
– Нет оснований. Вызовут и приведут полицию они, без вашей помощи. Ровно за четверть часа до начала штурма.
– Что мне делать?
– Пошлите в проходную, к турникету, вашего зама, любого. Потом юриста. Я иду к нему.
Когда юрист Киселев увидел меня, входящего без стука в его кабинет, его лицо выразило испуг. Он, видимо, боялся увидеть в дверях кого-то другого.
– Не помешал?
– Нет... напротив, я поджидал вас.
– Проблемы в суде?
– Там все нормально, приняли и зарегистрировали... Просто я думал о вас. – Он теперь улыбался мне открытой обаятельной улыбкой.
Я сел на стул и помолчал, не зная, как начать: такое со мной почти не случается.
– В проходной сейчас начнется кутерьма.
– Опять? Сейчас?
– Очень скоро. Встречать их, с судебными приставами и полицией, теперь вам.
– Мне? Почему?
– Потому, что вы – юрист завода. Вам за это зарплату платили. Или вы не юрист? – Вопрос слетел с языка сам собой, мне было совершенно безразлично, какой он юрист. Каким бы ни был, над теми бумажками, которые ему скоро предъявят в проходной, любой юрист разинет только рот.
– Вы что, сомневаетесь? – поднял он одну бровь.
– Я тут не работаю, вам самим разбираться в этих бумагах и судебных решениях. Вы позволите мне дать несколько советов? – Он молча ждал, что я скажу, бровь опустил и опять слегка улыбнулся. Я продолжил: – Читайте все, что вам предъявят, не спеша, тяните время, цепляйтесь ко всякой мелочи и нестыковке – по датам, именам, фамилиям, ко всему. Если наткнетесь на что-нибудь, требуйте составления акта. Требуйте смело! И копируйте, копируйте каждую бумажку! Вы меня поняли?
– Что у них будет за бумага?
– Судебное постановление. К немедленному исполнению. – Киселев присвистнул и опустил подбородок. – Нам важно выиграть время для подачи жалобы в суд. А вам лично, кровь из носу, найти, на что нам пожаловаться! Это ваша первейшая задача.
– А если не найду?
– Тогда... это найду я. – Теперь и я улыбался Киселеву. Приятный он парень. Зачем только увязался за моей Аллой, зачем собрался жениться на ней, когда я только-только нашел ее, зачем молчал и молчит до сих пор, что видел кого-то с пистолетом в кабинете убитого, зачем, зачем? Опасно ведь!
– Ладно, покончим с этим, скоро их увидим... Личный вопрос можно?
– Вам у нас на заводе теперь все можно. – Он улыбался и улыбался. Наверное, улыбкой он ее и покорил.
– Почему вы не сообщили полиции, что видели убийцу?
Он даже покачнулся, или мне показалось... Но по его лицу и по тому, как смыло с губ всякое подобие улыбки, я понял, что попал в точку.
– С чего вы взяли? – Он продолжал стоять, а я сидеть. – Я никого и ничего не видел!
– На прошлой неделе вы кричали, что видели убийцу Софронова, даже пистолет в его руке. Вы были сильно пьяны.
– Какое вам дело! Кто вам это сказал? – Киселев совершенно не умел играть.
– Нет, не Алла мне сказала. Она молчала как рыбка, как партизан. Но вы так орали той ночью в открытую дверь, что вас могли слушать с большим интересом не только соседи, но и охранники за сотню метров. И, возможно, слышали. Вы этого не боитесь?
– Кого?
– Вы – свидетель. А ведь это остросюжетная роль: видели, как поступают со свидетелями в кино?
– Слушайте, мне надо идти. Кончайте эту... – он подыскивал слово, и я ему помог:
– Трагедию?
Он посмотрел на меня по-другому, даже с интересом. Зачем ему это было надо? Прикрыть кого-то? Или срубить шантажом деньгу? На любовь с Аллой деньги, конечно, очень нужны. Я тоже встал:
– Я сам ищу убийцу. Потому что работал на Софронова, потому что убийца подставил меня перед следствием, и потому, что я пообещал его внучке. Пожалуйста, скажите мне, кого вы видели в кабинете Софронова. Скажите только мне, дальше это не пойдет, обещаю.
– Никого я не видел! Отстаньте от меня!
Дверь в кабинет без стука распахнулась, в проеме появилась секретарша Галя. Все выглядело точь-в-точь как неделю назад, когда она застала меня над телом окровавленного директора, теперь она тоже прижимала ладошку к лицу.
– Директор вас ищет! Полиция в проходной, судебные приставы!
– Началось! – Я машинально сунул руку в карман куртки и вынул свой потрепанный блокнот. В его заднюю крышку я сам когда-то вмонтировал цифровой диктофончик-плеер, толщиной в картонку. Но сейчас мне были нужны только номера телефонов. Я негромко и спокойно попросил: – Господин Киселев, прошу вас на передовую! И, главное, спокойнее, спокойнее, вчитывайтесь, тяните как можно дольше время. А мне нужен городской телефон, и я задержусь в вашем кабинете. Можно?
Он не сразу ответил:
– Только потом заприте. Ключ на столе. И отдайте лично мне. – И добавил, уже стоя в дверях: – Вы, пожалуйста, скорее, без вас мне трудно.
Первым я набрал номер самой скандальной городской газетки. Но еще было рано. После гудка я начал громко вещать, рассчитывая на запись автоответчика:
– Я говорю из дирекции завода железобетонных изделий. Только что начался рейдерский захват этого предприятия. После продолжавшихся полгода угроз, похищения человека и убийства директора сегодня предпринята попытка физического захвата завода. Рейдер – фирма «МегаФинанс», директор Портной, но он только оператор, деньги и интерес – известного всем денежного мешка, олигарха и депутата гордумы. Покопайте это хорошенько, и все узнаете. Торопитесь, у нас уже ломают турникет в проходной. Адрес завода...
Звонки в телестудии и в несколько других газет оказались успешнее. Там слушали или, во всяком случае, молчали в телефон живые люди. Но времени на беседы и объяснения не было. Я только, как автомат, вещал один и тот же текст, надеясь, что диктофоны были и у них и все это записывается.
28. Приставы
Турникет в проходной никто еще не сломал, это я преувеличил. С заводской стороны турникета стояла плотная стена широких спин в серо-белых камуфляжах. С другой стороны – пестрая толпа, в которой бросались в глаза фуражки нескольких полицейских. Перед турникетом, как баррикада, путь на завод преграждал канцелярский стол. С одной стороны от него стояли полицейские и судебные приставы в форме, там же маячила крупная фигура Стукалова. Позади них переминались без дела трое понятых. С заводской стороны стола горбились над ворохом бумаг Софронов и юрист Киселев. Глотова не было. Я протиснулся к столу и начал говорить, обращаясь к Киселеву:
– Надеюсь, они знают свои права и обязанности. Сейчас мы будем делать выписки, копии, заявлять ходатайства, письменные объяснения, возражать против доводов, какие там у них имеются, а если они вдруг будут против, сразу заявим им отвод и обжалуем действия этих уважаемых судебных приставов-исполнителей. Могут возникнуть и иные основания сомневаться в беспристрастности этих представителей закона, так что это занятие растянется на весь оставшийся день, и поэтому вы зря о стульчиках для них не позаботились. Теперь почитаем их бумаги...
