— Полагаю, вы правы.
— По телевизору сказали, что мальчика звали Аса.
— Имя пишется одинаково, — сказал Холидей, — вперед и назад.
Кук пристально посмотрел на Холидея.
— Заходи.
17
Леон Майо был помощником автомеханика в небольшом гараже, приютившемся в одном из кварталов на Кеннеди-стрит. Возможность овладеть профессией ему предоставил владелец гаража, который в начале 90-х сам отсидел в Лортоне. Полицейский надзиратель по условно-досрочному освобождению, который в свое время следил за хозяином, а теперь контролировал Леона, свел их вместе. Прежде чем приехать к Леону, Реймон и Ронда Уиллис поговорили с его матерью. Она рассказала, что Леон работает, не имеет никаких нарушений, и объяснила, где находится гараж.
Владелец авторемонтной мастерской Руди Монтгомери встретил их весьма неприветливо, но когда они объяснили причину своего визита, он, зло взглянув на посетителей, все же проводил их к Леону Майо. Они нашли Леона в боксе, парень, вооружившись переносной лампой и гаечным ключом, пытался снять гидронасос с разбитого вдребезги «шеви лумина». Детективы предъявили ему свои полицейские жетоны и сообщили, что произошло с его другом. Услышав страшную новость, Леон отшатнулся, как от удара. Они дали ему время прийти в себя. Через несколько минут он вышел из гаража, и они встретились на стоянке, заполненной старыми автомобилями.
Леон стоял перед ними, опустив покрасневшие глаза, теребя промасленную тряпку и нервно вытирая о нее руки. Ему было стыдно, что он проявил слабость у них на глазах. Леон был худым, сильным молодым человеком, который выглядел лет на пять старше своих двадцати.
— Когда? — спросил Леон.
— Думаю, прошлой ночью, — ответила Ронда.
— Где это случилось?
— Его нашли у Форта-Слокума, недалеко от Третьей и Мэдисон.
Леон покачал головой:
— Зачем им надо было это делать?
— Им? — переспросила Ронда.
— Я хочу сказать, зачем кому-то понадобилось делать такое с Джамалем? Он ни в чем не был замешан.
— Ваши досье говорят о другом, — сказал Реймон.
— Это все в прошлом, — ответил Леон.
— Неужели? — прищурился Реймон.
— Мы с этими делами завязали.
— Вы угоняли машины, ведь так?
— Да. Да, мы пару раз постояли на шухере и немного побегали там, на Седьмой. Для нас это была игра. Мы не занимались этим профессионально. Мы ведь были детьми.
— Седьмая и Кеннеди, — произнесла Ронда Уиллис, которая в течение нескольких недель работала вблизи этой «горячей точки». Тогда она еще не носила форму, и работа в «убойном» отделе была еще впереди. — Там было нечто большее, чем игра, там все было всерьез.
— Конечно, в этой компании были и «деловые», но только не мы.
— Что же в вас было такого особенного? — спросил Реймон.
— Мы залетели по обвинению в кражах машин еще до того, как дела с наркотиками перешли на следующий уровень.
— И ты не имеешь ни малейшего представления, кто мог это сделать с Джамалем?
— Джамаль был моим другом. Если бы я знал…
— Ты бы нам сказал, — закончила Ронда.
— Послушайте, я сейчас на учете. Я каждый день хожу на работу, — Леон вытянул свои замасленные руки и неприязненно посмотрел на Реймона. — И я здесь пашу.
— А как насчет Джамаля? — спросила Ронда.
— То же самое.
— Чем он зарабатывал на жизнь?
— У Джамаля была работа, он работал маляром. Я имею в виду, постоянно работал. И он собирался начать свое дело, как только наберется опыта, вы понимаете.
— Конечно.
— Он не собирался браться за старое. Мы об этом постоянно говорили. Я не вру.
Реймон ему верил.
— А почему он оказался на улице так поздно?
— У него не было «тачки», — пожал плечами Леон. — Он ехал на автобусе, потом шел пешком через весь район. Его это мало волновало.
— У него были подружки? — спросила Ронда.
— Нравилась одна в последнее время.
— Знаешь, как зовут?
— Дарсия. Знаю только, что она из Петворта. Симпатичная, рыженькая, он недавно с ней познакомился.
— А фамилия? Адрес?
— Она живет с подружкой, танцовщицей из «Твайлайт», у нее прозвище «Звезда». Насколько я знаю, Дарсия там тоже танцует. Я не знаю, где они живут. Я Джамалю говорил, не связывайся с такими девицами, ты ведь не знаешь, что у них за компания.
— С какими «такими»?
— Ну… несерьезными, что ли. — Леон отвел глаза. Голос у него вдруг стал хриплым, и он произнес шепотом: — Я ведь говорил Джамалю.
— Нам очень жаль, — сказала Ронда Уиллис.
Т.К. Кук провел Холидея на кухню. Когда они проходили через гостиную и столовую, Холидей отметил беспорядок и неряшливость, типичные для жилища одинокого мужчины. Дом не был грязным, но на столах и полках лежала «пыль вдовца». Окна были закрыты, шторы задернуты, в воздухе стоял стойкий запах увядания.
— Мне черный, — сказал Холидей, когда Кук, достав с полки две кружки, налил кофе. — Спасибо.
На стене висели большие школьные часы, отстающие на несколько часов. «Интересно, — подумал Холидей, — Кук это замечает?»
— Гости у меня бывают редко, — сказал Кук, ставя кружку перед Холидеем и садясь напротив. — Изредка бывает дочь. Она живет в Вирджинии. Замужем за военным моряком.
— Ваша жена скончалась?
— Десять лет назад.
— Мне жаль.
— Чертовски плохо находиться в таком положении, как я. Знаешь эти рекламные ролики по телевизору, где рассказывают о золотых деньках? И ролики об общинах пенсионеров — красивые пары с ровными зубами, гольф-клубы и бассейны? Все это полная чушь. Ничего хорошего в старости нет.
— Ваша дочь подарила вам внуков?
— Да, у нее двое детей. И что?
Холидей усмехнулся.
— Мне еще даже семидесяти нет. Но у меня был удар несколько лет назад, и это меня здорово подкосило. Ты наверняка заметил, как у меня рот перекашивает. И я заикаюсь, когда не могу найти нужное слово или когда волнуюсь.
— Наверное, это тяжело, — сказал Холидей, надеясь покончить со вступлением и перейти к делу.
— Я не могу нормально писать, — сказал Кук, решив, видно, перечислить все свои болячки, как это обычно делают старые люди. — Я вполне способен читать газету и делаю это каждое утро, но даже это дается мне с трудом. В больнице врач сказал, что я никогда не смогу читать, и именно тогда я решил доказать ему, что он ошибается. А вот активность у меня нормальная, и память у меня лучше, чем до болезни. Забавно, когда одна часть мозга отключается, другая действует лучше.
