— Какой нож, Уильям?
— Большой нож, который был у меня на кухне. Знаешь, такой — для резки мяса.
— Разделочный нож?
— Что-то вроде того.
— И ты положил нож и одежду в пакет…
— Да, потому что на ноже была кровь, — сказал Тайри, словно объяснял очевидное ребенку.
— А на одежде и кроссовках?
— На них тоже была кровь.
— И куда ты дел пакет?
— Знаешь бар «Попай», вниз по Пенсильвании, где начинается Миннесота?
— Угу.
— Там еще через дорогу винная лавка.
— Винный магазин Пенна.
— Нет, дальше. На нем еще вывеска с еврейским именем.
— Ты говоришь о магазине Саула?
— Да, точно. Я положил пакет в контейнер для мусора, который стоит у них на заднем дворе.
— На заднем дворе винного магазина Саула?
— Угу. Вчера вечером.
Грин кивнул с невозмутимым видом, словно ему только что сообщили счет матча или сказали, что он оставил включенными фары своей машины.
В комнате видеонаблюдения Реймон открыл дверь и позвал детектива Юджина Хорнсби, который, присев на краешек стола, разговаривал с детективом Рондой Уиллис в большом служебном помещении отдела Особо тяжких преступлений, ОТП.
— Есть! — сказал Реймон подошедшим Хорнсби и Ронде Уиллис. — Джин, знаешь винный магазин Саула на Пенсильвания-авеню?
— Возле Миннесоты? — спросил Хорнсби, мужчина 38 лет совершенно заурядной внешности. Он вырос в пользующемся дурной славой районе Норт-Иста, известном как Город простаков.
— Да. Мистер Тайри говорит, что выбросил нож и одежду в мусорный контейнер на заднем дворе. А также пару бело-синих кроссовок «Найк Твентиз» размера девять с половиной. Все это в пакете «Сейфуэй».
— В бумажном или пластиковом? — спросил Хорнсби с едва уловимой ухмылкой.
— В пластиковом, — ответил Реймон. — Он должен быть там.
— Если мусор еще не увезли, — сказала Ронда.
— Это я уже слышал, — буркнул Реймон.
— Я сейчас же отправлю туда нескольких ребят, — сказал Хорнсби, хватая комплект ключей. — И прослежу, чтобы какой-нибудь идиот ничего не напортачил.
— Спасибо, Джин, — сказал Реймон. — Ронда, как дела с ордером?
— На подходе, — ответила та. — А пока он не будет готов, в квартиру Тайри никого не пропустят. Прямо перед домом стоит патрульная машина.
— Хорошо.
— Неплохо сработано, Джуз, — сказала Ронда.
— Это целиком заслуга Бо, — ответил Реймон.
В комнате для допросов Грин поднялся со своего места. Он посмотрел на Тайри, который теперь сидел, напряженно выпрямившись, и выглядел так, словно его внезапно бросило в жар.
— Мне хочется пить, Уильям. Тебе не хочется?
— Я бы выпил еще газировки.
— Что ты хочешь — то же самое?
— Можно «Слайс»?
— Этой нет. Есть «Маунтин Дью».
[8]
— Сойдет.
— Сигарет у тебя достаточно?
— Вполне.
Детектив Грин помассировал затекшую спину и посмотрел на часы, потом, подняв глаза, взглянул прямо в объектив видеокамеры.
— Три часа сорок две минуты, — сказал он и вышел из комнаты.
Над дверью комнаты для допросов все еще горел зеленый огонек, означающий, что идет запись. В комнате видеонаблюдения Антонелли читал спортивный раздел газеты «Пост», изредка поглядывая на монитор.
Бо Грина приветствовали Реймон и Ронда Уиллис.
— Неплохая работа, — сказал Реймон.
— Он хотел говорить, — ответил Грин.
— Лейтенант просил сообщить ему, если всплывет какая-нибудь информация, — сказала Ронда. — Прокурор хочет, чтобы мы, как это называется, взаимодействовали.
— Ронда говорит, что мы раздражаем Литлтона, — сказал Реймон.
— Мелочный человечишка, — проворчал Грин.
Джуз Реймон пригладил свои черные усы.
3
Дэн Холидей, подозвав бармена, покрутил указательным пальцем над почти пустыми стаканами.
— Повторить, — сказал Холидей. — Мне и моим друзьям.
Мужчины в баре пили уже по третьей и с пылом обсуждали все подряд, от Анжелины Джоли и Сантаны Мосса до нового «Мустанга GT». Этот разговор ни о чем был обычным дополнением к выпивке. Нельзя же было молча сидеть и пить.
На высоких табуретах у стойки кроме Холидея сидели торговец коврами и напольными покрытиями Джерри Финк, литератор Брэдли Уэст и специалист по домашним работам Боб Бонано. Ни у кого из них не было босса, и их работа позволяла им выпивать в любое время, не испытывая чувства вины.
Несколько раз в неделю встречались они в непринужденной обстановке бара «У Лео», который занимал небольшое прямоугольное помещение в доме на Джорджия-авеню, поблизости от Шеферд-парка. Это была вполне приличная закусочная с дубовой стойкой — от стены до стены, с двенадцатью высокими табуретами, несколькими столиками на четверых и музыкальным автоматом, напичканным непритязательными негритянскими мелодиями. Стены бара были свежевыкрашены, их не украшали ни пивные постеры, ни вымпелы бейсбольных команд, ни зеркала. Вместо всего этого висели фотографии родителей Лео, живших в округе Колумбия, и его предков из родной греческой деревни. Бар был довольно популярен у местных жителей, поскольку не был ни «грязной забегаловкой», ни каким-то модным заведением.
— Черт возьми, как от тебя воняет, — недовольно проворчал Джерри Финк, сидевший рядом с Холидеем, качая стакан, чтобы растворились остатки льда в коктейле.
— Называется «Акс», — сказал Холидей. — Очень популярен среди молодежи.
— Ты уже никак не молодежь, приятель.
Джерри Финк, выросший вблизи Ривер-роуд и окончивший среднюю школу имени Уолта Уитмена
[9]
— одну из лучших в стране, где учились в основном белые, часто использовал в своей речи двойное отрицание. Ему казалось, что это делает его ближе к улице. Финк, хотя и был невысок ростом, отнюдь не был слабаком, он носил темные очки даже в помещении и щеголял химической завивкой в афро-еврейском стиле.
— Скажи что-нибудь новенькое.
— Я тебя просто спрашиваю, чего вдруг ты стал пользоваться этими помоями?
— Все очень просто. Там, где я проснулся сегодня утром, не было моих туалетных принадлежностей, ну, вы понимаете, что я имею в виду.
