Смена уже закончилась, экипажи работали сверхурочно, поддерживая связь друг с другом и проверяя переулки, дворы и пустые здания, но стрелявший словно испарился. Затем Энди узнала, что офицер из соседнего участка — ее однокашник по полицейской академии и он тяжело ранен. Той ночью она без устали работала, освещая автомобильным прожектором крыши и даже деревья, в то время как ее напарник не закрывал рта, подобно Б. М. Дрисколлу. Но он говорил не о вымышленных болезнях, а о том, что ему нужно отдохнуть и выспаться. Он был ненадежным, ленивым копом.
По слухам, Энди Маккрей терпела его часа два, но после слов: «Мы никого не найдем, давай сваливать и заканчивать работу, вся эта беготня — сплошное дерьмо», — она, насупившись, свернула на Голливудское скоростное шоссе и остановилась на обочине.
Когда напарник спросил, зачем она это сделала, Энди ответила, что с машиной что-то неладное, и добавила:
— Выйди и проверь правое переднее колесо.
Напарник поворчал, но послушался, вылез из машины, осветил фонариком колесо и сказал:
— Вроде все в порядке.
— Ты, бесполезный кусок дерьма, прекрасно знаешь, что не все в порядке, — сказала Энди и уехала, оставив его на обочине. Рация напарника осталась лежать на сиденье, а сотовый телефон лежал вместе с одеждой в раздевалке.
Энди искала подозреваемого еще час и остановилась только когда поиски отменили, после чего поехала в участок, все еще раздраженная и готовая принять наказание.
Пророк ждал ее, и когда Энди выгружала сумку из багажника, сказал:
— Твой напарник пришел около получаса назад. Остановил попутную машину. Он в ярости. Держись от него подальше.
— Сержант, мы охотились за ублюдком, который стрелял в офицера полиции! — сказала Энди.
— Я тебя понимаю, — ответил Пророк. — И, зная его, представляю, что ты чувствовала. Но нельзя оставлять человека одного на скоростном шоссе, если только он не мертвый, а ты не серийный убийца.
— Он написал официальную жалобу?
— Хотел, но я его отговорил. Сказал, что он сам себя только опозорит. Во всяком случае, он получил долгожданный перевод в западный Лос-Анджелес, поэтому уедет в конце месяца.
Вот так закончилась эта история — любимая всеми копами Голливудского участка, которые знали Энди Маккрей. Баджи вспомнила ее, потому что Б. М. Дрисколл постоянно ныл, что заболевает гриппом. Она спросила себя, сколько сможет выдержать сама, и улыбнулась при этой мысли. Сумеет ли она избавиться от напарника так, как это сделала Энди? Во всяком случае, прецедент есть.
И хотя Баджи начинало нравиться работать с Фаусто сейчас, когда он немного смягчился, разве не здорово было бы получить в напарницы Мэг Такару? Хотя бы чтобы поболтать по душам, как девушка с девушкой. Во время кода-7, когда они будут есть салат в кафе «Суп Плантейшн», можно было бы пошутить, спросив: «Ты бы смогла переспать с Нейтом Голливудом, если бы он потом не трепал об этом своим длинным языком?» Или: «Сколько времени тебе понадобится, чтобы закадрить одного из этих болванов, Капитана Смоллета или Капитана Сильвера, а потом пристрелить их?» Обычный разговор женщин-полицейских.
Мэг была спокойной и бесстрашной девушкой с чувством юмора, и это очень нравилось Баджи. А будучи японкой по происхождению, Мэг наверняка не откажется пообедать в суши-баре на Мелроуз-авеню, в который ни за что не соглашался пойти ни один офицер-мужчина. Разумеется, две женщины — одна высокая, другая очень маленького роста — станут объектом глупых мужских насмешек и сексуальных шуток, с которыми приходится мириться всем женщинам-полицейским, если они не хотят прослыть доносчицами, написав официальную жалобу.
А пока Баджи придумывала, как сменить Б. М. Дрисколла на Мэг Такару, не разозлив Пророка, Мэг искала способ поменять Капитана Смоллета на кого угодно. Пока Капитан Сильвер находился в отгулах, их впервые объединили в один экипаж — миниатюрную спокойную женщину и высокого разговорчивого мужчину. И — о Боже! — он бросал на нее взгляды каждый раз, когда оглядывал улицы, и если это будет продолжаться и дальше, он протаранит автобус или фонарный столб.
— Куда поедем на код-7? — спросил Капитан Смоллет после двадцати минут патрулирования. — Только не говори, что в суши-бар на Мелроуз-авеню, где я много раз видел твой припаркованный «катер».
— Значит, не скажу, — ответила она, вводя в бортовой компьютер номер нарушившего правила автомобиля и думая о том, что этот серфингист, наверное, водит своих девушек туда, где на столах лежат бумажные салфетки и подают воду из-под крана.
Надеясь получить в ответ улыбку, он сказал:
— Для меня суши — это всего лишь недавно умершие моллюски. Во время отлива они валяются по всему пляжу. Любишь прокатиться на доске для серфинга?
— Нет, — равнодушно ответила Мэг.
— Могу спорить, в бочке ты выглядела бы великолепно. Представляю, как твои роскошные темные волосы развевались бы на ветру.
— В бочке?
— Ну да, в трубе. В тоннеле. Когда волна, на которой ты едешь, смыкается над тобой.
— Ну да, в бочке. — Она подумала, что этот болван, наверное, слишком часто падал головой вперед. Он свихнулся на серфинге, вот в чем дело.
— В крохотном бикини из лайкры.
«Господи, помоги мне пережить эту ночь и сохрани от этого чудовища с избытком гормонов», — подумала Мэг. Но вскоре не на шутку испугалась, когда Капитан Смоллет сказал:
— Настоящий серфингист способен предсказать начало крепкой дружбы.
Уэсли Драбб вел машину, и это ему нравилось. Нейт Голливуд развалился на соседнем сиденье, тоже занимаясь любимым делом — рассказывал о шоу-бизнесе молодому напарнику, которому было абсолютно наплевать на кинотеатр на углу Фэрфакс и Мелроуз-авеню, в котором показывали немые фильмы.
— Здесь в девяностых произошло знаменитое убийство, в котором оказались замешаны бывшие владельцы кинотеатра, — сообщил Нейт. — Одного заказал деловой партнер. Убийца отбывает пожизненное заключение без права на помилование. Пресса назвала это «убийством немого кино».
— Правда? — равнодушно отозвался Уэсли.
— Я могу просветить тебя в отношении шоу-бизнеса, — сказал Нейт. — Если работаешь в этом участке, такие сведения могут понадобиться в любую минуту. Знаю, что ты и так богатый, но разве ты никогда не думал о подработке в кино? Я могу познакомить тебя с агентом.
Уэсли Драбб ненавидел, когда другие полицейские говорили о богатстве его семьи, поэтому отрезал:
— Богатый не я, а мой отец.
— Хотел бы я когда-нибудь познакомиться с твоим отцом, — сказал Нейт. — Он интересуется кино?
— Иногда ходит с матерью в кинотеатр, — пожал плечами Уэсли Драбб.
— Я имею в виду производство фильмов.
— Он увлекается стрельбой по тарелочкам, — сказал Уэсли. — И стреляет со мной из пистолета с тех пор, как я стал полицейским.
