Мэг носком ботинка открыла дверь. На некоторое время воцарилась такая тишина, что они слышали громкое тиканье старинных напольных часов — маятник качался вперед и назад, вперед и назад.
Затем в дальнем углу огромной спальни раздался голос:
— Помогите мне! Помогите мне! Помогите мне!
Мэг и Бенни автоматически приняли стойку и увидели женщину. Это была пятидесятипятилетняя, жутко искалеченная артритом инвалидка, которую сын-холостяк оставил на ночь одну. Она сидела в инвалидном кресле рядом с маленьким круглым столиком у окна, где, несомненно, проводила многие часы, глядя на улицу внизу.
В одной руке она держала самозарядный пистолет тридцать второго калибра, в другой — пустой магазин. Патроны к нему были рассыпаны по полу там, где она их уронила.
На ее щеках застыли слезы. Женщина закричала им:
— Помогите мне! Пожалуйста, помогите мне зарядить эту штуку! А потом убирайтесь!
В ту ночь в Голливудском участке сверхурочно работали два детектива. Одним из них была Энди Маккрей, завершавшая работу, которая началась несколько недель назад, когда она подменила отсутствовавшего детектива по преступлениям на сексуальной почве. Но она нисколько не жалела об этом, потому что впервые за годы работы раскрыла двойное убийство, о котором вначале даже не подозревала.
Мальчишка из Рино сидел в тюрьме для несовершеннолетних, ожидая слушаний по своему делу. Но главное заключалось в том, что его неоднократно судимого сорокалетнего сообщника, Мелвина Симпсона, приехавшего в Рино развлечься и поиграть, должны были обвинить в преднамеренном групповом убийстве.
Теперь Симпсоном заинтересовались детективы из Лос-Анджелеса, поскольку выяснилось, что он пробыл в их городе целую неделю. У него не было работы, но имелось достаточно денег, чтобы играть в обоих городах, а кроме того, оказалось, что в день, когда Симпсон выехал из гостиницы, на придорожной площадке недалеко от Лос-Анджелеса был убит и ограблен инженер по информационным технологиям, ехавший на конференцию.
Результаты баллистической экспертизы еще не были готовы, но Энди возлагала на нее большие надежды. Об этом не стыдно рассказать на устном экзамене на звание лейтенанта. Об этом может даже написать «Лос-Анджелес таймс», однако сейчас ее никто не читает, поэтому не стоило и беспокоиться.
Другим детективом, работавшим в ту ночь, был Виктор Черненко, сорокатрехлетний эмигрант из Украины и один из двух работавших в Голливудском участке полицейских, недавно получивших американское гражданство. Второй приехал из Мексики, из города Гвадалахара. У Виктора были копна жестких темных волос, которые он называл непослушными, широкое славянское лицо и такая толстая шея, что от воротника его рубашки постоянно отрывались пуговицы.
Однажды, когда команду по расследованию ограблений вызвали в клинику в восточном Голливуде, чтобы допросить жертву грабителя, специализировавшегося на дамских сумочках, сестра в приемном покое, увидев Виктора, сказала ожидавшей такси женщине:
— Приехала ваша машина.
Он был одним из самых преданных и трудолюбивых копов, встречавшихся Энди Маккрей, и всегда был готов прийти на помощь.
Виктор иммигрировал в Америку в сентябре 1991 года, через месяц после переворота, приведшего к распаду СССР. В то время он служил в Советской Армии в звании капитана. О его таинственном выезде из СССР было мало известно. Говорили, что он бежал с ценной разведывательной информацией и был привезен в Лос-Анджелес агентами ЦРУ. А может быть, это была неправда. Никто ничего толком не знал, а Виктору, похоже, нравилась таинственность.
К его помощи обращалось управление полиции, если требовался переводчик с русского или следователь со знанием русского языка, в результате он стал хорошо известной фигурой среди местных гангстеров, прибывших из-за «железного занавеса». Именно поэтому Виктор в тот день работал допоздна. Его назначили в помощь группе, расследовавшей «грабеж с гранатой», как стали называть ограбление ювелирного магазина. Виктор беседовал с каждым эмигрантом, которого знал лично и который хоть каким-то образом мог быть связан с так называемой русской мафией. А это понятие включало всех преступников — выходцев из Восточного блока, в том числе югославов, албанцев, хорватов и сербов.
Виктор получил хорошее образование на Украине, а позже в России. Благодаря знанию английского языка ему присвоили звание капитана раньше, чем его одногодкам, но в СССР он не изучал идиомы и теперь вечно в них путался. Тем вечером Энди дважды предлагала ему кофе, но он вежливо отказывался, и тогда она предложила принести ему чашку чая.
Назвав ее, как всегда, полным именем, он ответил:
— Спасибо, Андреа. Это будет к месту.
Во время работы в Лос-Анджелесе Виктор Черненко обнаружил одно сходство между жизнью в бывшем СССР и в Лос-Анджелесе, между командной и рыночной экономикой — это был громадный объем бизнеса, принадлежавший представителям субкультуры, людям, о которых, кроме полиции, никто ничего не знал. Он был поражен волной краж конфиденциальной информации, прокатившейся по Лос-Анджелесу и по всей стране, и хотя голливудские детективы их не расследовали, передавая специализированным подразделениям, почти каждый, с кем Виктор контактировал в голливудском преступном мире, так или иначе был связан с поддельными или крадеными документами.
После нескольких разговоров с жертвой нападения Сэмми Танампаем, а также с отцом Сэмми Виктор убедился, что они не были связаны ни с русскими гангстерами, ни с русскими проститутками. Сэмми Танампай был уверен, что напавшая на него женщина говорила с русским или очень похожим акцентом. Так говорили русские эмигранты, селившиеся в дешевых квартирах, которые его отец часто сдавал в тайском квартале.
Во время повторного допроса Сэмми сказал Виктору Черненко:
— Мужчина почти не разговаривал, поэтому я не могу быть уверен, но акцент женщины был похож на ваш.
Чем больше Виктор думал об этих русских — если они вообще были русскими, — чем больше сведений собирал о бриллиантах, тем сильнее укреплялся во мнении, что ограбление могла спровоцировать обыкновенная кража почты. Потягивая чай, который принесла ему Энди, он решил еще раз позвонить Танампаю.
— Вы посылали кому-нибудь письма о бриллиантах? — спросил он Сэмми, когда жена подозвала того к телефону.
— Не посылал. Нет.
— Может быть, посылал отец?
— Зачем ему это?
— Например, сообщить клиенту о поступивших к вам бриллиантах.
Сэмми задумался и наконец ответил:
— Да. Отец писал о бриллиантах клиенту в Сан-Франциско. Он говорил мне об этом.
— Вы знаете, в какой ящик он бросал письма? — спросил Виктор.
— Их отправлял я, — ответил Сэмми. — Я опустил их в ящик на Гоуэр-стрит, в нескольких кварталах от Голливудского бульвара. Я сделал это по дороге в детский сад, откуда должен был забрать детей. Это важно?
