— Это дает нам огромное преимущество, Нэн. Завтра мы хотим встретиться с некоторыми преподавателями. По крайней мере, теперь мы представляем, что вас всех так увлекло.
Нэн проводила нас до парадной двери, подала мне пальто и перчатки и помахала нам на прощание. Мы вышли на морозный воздух. Уже стемнело.
Мы немного проехали по Второй авеню. Майк остановил машину в запрещенном месте перед автобусной остановкой на углу 64-й улицы и поставил на торпеду ламинированное разрешение на парковку.
— Пойдем, Куп. В этом городе нет ни одного копа, который отважится выйти в такую погоду на улицу и приляпать на мою развалину штрафной талон.
Машин было пруд пруди: многие не успели купить подарки на Рождество и теперь носились по магазинам. На перекрестке образовалась пробка. Мы осторожно пробрались между автомобилей и протиснулись сквозь толпу, собравшуюся вокруг бара в ресторане «Примола». Я надеялась, что Джулиано еще не отменил мой заказ на восемь тридцать.
— Buona sera,
[43]
сеньорита Купер. Ваш столик будет готов через минуту. Запиши выпивку на мой счет, Фентон, — крикнул он бармену. — «Дьюарс» со льдом и «Кетел 1», subito.
[44]
Желающие попасть в мой любимый ресторан стояли в пять рядов. Большинство держали в руках бокалы и сумки с покупками, что только усиливало сумятицу и толкотню. Стоял страшный шум. Говорить об убийстве в такой толпе было невозможно, и мы молча потягивали свои коктейли. Наконец метрдотель Адольфо провел нас к угловому столику в передней части зала.
Только опустившись в кресло и повесив сумку на подлокотник, я услышала чириканье сотового.
— Алекс, вы меня слышите? Это Боб Талер. — Главный серолог обычно приходил в лабораторию в шесть утра. Его присутствие на работе в девять вечера означало, что он сделал все возможное, чтобы провести анализы по делу Дакоты. — Я не вовремя?
— Нет, что вы. Есть результаты?
Десять лет назад, когда я впервые подала образцы в ФБР, анализ ДНК занимал шесть месяцев. Теперь заключение судебно-медицинского эксперта попадало к нам в течение семидесяти двух часов.
— Мы с доктором Брауном работали с вашими уликами все выходные. Я кое-что нашел. Пока это предварительно, но может пригодиться. Хоть будет с чего начать. От вас мне нужно только несколько контрольных образцов подозреваемых, когда вы их раздобудете.
— Это дело Чэпмена. Он с этим работает.
— Мазок из влагалища Дакоты — отрицательный. Спермы нет. Зато мы нашли семенную жидкость на постельном белье, которое прислали копы. С диван-кровати, так тут написано. Я ее проработал и на ее основе составил для вас профиль. Теперь что касается жевательной резинки, которую Чэпмен вытащил из мусорной корзины в кабинете убитой. Ее исследовал доктор Браун и тоже получил с нее образец ДНК. Просто я подумал, что вы захотите узнать об этом как можно скорее: они совпадают. Кто бы ни спал в постели Дакоты, этот же тип был у нее в кабинете. Ну как, это вам поможет?
14
— Кто-нибудь там надувает пузыри? — спросила я, когда в половине девятого утра во вторник вошла в офис убойного отдела Северного Манхэттена и поздоровалась с Майком. Я поднялась по лестнице и вошла через черный ход у Спецкорпуса — не хотелось столкнуться с преподавателями Королевского колледжа, по указанию Сильвии Фут явившихся ответить на наши вопросы.
— Это была не такая жвачка. Это была «Риглиз сперминт». Просто имей в виду, если увидишь кого-нибудь из этих любителей поработать челюстями. — Майк жестом пригласил меня сесть за соседний стол.
— А куда сядет Игги, когда придет?
— Она не придет. Уехала в Майами на Рождество.
Игнасия Блисс — единственная женщина в отделе. Поначалу, когда она только пришла из отдела по расследованию должностных преступлений, их с Майком пытались заставить работать сообща. Правда, скоро выяснилось, что ее напрочь лишенный чувства юмора характер и нудные методы расследования совершенно не соответствуют его стилю. Плакат, который он повесил над ее столом больше года назад, теперь красовался на подоконнике: «Счастье в неведении».
[45]
— И кто же пришел с нами поболтать?
— Всего трое. Остальные, кажется, разбежались по северному и южному полюсам. — Пиджак Майка висел на спинке его стула. Он повернулся и, положив ноги на мой стол, начал зачитывать из блокнота: — Скипа Локхарта, профессора истории, не будет в городе до конца недели. Греньер, биолог, взял на этот семестр отпуск. Он должен вернуться в середине января. Может, придется выследить этих двоих. А на чай к нам заскочили мистер Рекантати, профессор Шрив и сама Фут.
— Давай начнем со Шрива. Если верить Нэн, он стоял у самых истоков. Посмотрим, насколько он окажется полезен.
Майк прошел мимо пустого кабинета лейтенанта и вернулся с человеком, которому на вид было далеко за сорок. На нем, как и на Майке, были джинсы и свитер с вырезом лодочкой, в руке он держал картонный стаканчик с кофе. Автомат установили в комнате ожидания специально для наших гостей из Королевского колледжа. Не успел Майк представить нас, как он уже протянул мне руку:
— Доброе утро. Я Уинстон Шрив. А вы, должно быть, мисс Купер.
Я указала на стул. На нем обычно сидели неудачники или бездомные, которых Майк допрашивал по делам об убийстве. Из сиденья торчали клочья набивки, на двух ножках не хватало колесиков. Шрив передвинул стул, процарапав им по полу, и положил локти на стол.
Я знала только, что он антрополог.
— Не могли бы вы немного рассказать нам о себе, профессор? Мы пытаемся составить представление о людях, тесно работавших с Лолой Дакотой.
— Все, что вы хотите услышать. — Он начал со своих степеней, которые уже перечислила нам вчера вечером Нэн Ротшильд. Его акцент казался смутно иностранным. На мои вопросы Шрив отвечал довольно прямо. — Нет, я родился на Лонг-Айленде. Ойстер-Бэй. Но у вас хороший слух. Моя семья уехала за границу, когда я был подростком. Так называемую среднюю школу я окончил в Англии, потом вернулся сюда, поступил в университет. Гарвард.
Его взгляд метался между нами.
— Кажется, вы уже это знаете. Мне продолжать?
— Мы вас сами остановим, — усмехнулся Чэпмен. — Лондон-Париж-Королевский колледж. На мой взгляд, деградация какая-то.
— Я еще молод и могу позволить себе рисковать, детектив. Есть что-то увлекательное в экспериментальной высшей школе, в возможности построить всю кафедру и всю программу с нуля. В Королевском колледже сейчас хватает интеллектуалов, вы не согласны?
— Даже если и так, я вряд ли сумел бы их распознать. Я — украшение этой операции. Куп — голова. Если она скажет мне, что вы, ребята, умные, я соглашусь. Расскажите нам о Лоле.
