— Какая больница?
— «Берд С. Колер». На острове Рузвельта.
— Еще лучше. Я сама это сделаю. Скажи Лауре, чтобы она отправила все бумаги с курьером. Пусть оставят у швейцара в доме Джейка. — Так, когда в четверг вечером я вернусь с Виньярда, они уже будут меня ждать. — В чем суть дела?
Кэтрин рассказала, что сообщил ей офицер.
— Преступника зовут Честер Рубьера. Параноидный шизофреник, наркоман. Напал на пациентку. Я вызову посредника и для нее. У потерпевшей ярко выраженная умственная неполноценность. Чтобы суд смог разобраться в ее показаниях, вам понадобится помощник. В пятницу в десять часов, хорошо?
Я обрисовала Чэпмену ситуацию.
— Я могу попросить Нэн показать нам остров Рузвельта в пятницу после обеда? Я никогда там не была. В Колер новое дело. — Клиника для хронических больных располагалась в северной части острова. Помимо обычных отделений, там было и психиатрическое. — Утром я проведу слушание, а в обед мы встретимся. Может, нам удастся уловить общее настроение этого места.
— Ты живешь в прошлом, блондиночка. Тебя привлекает не остров Рузвельта, а остров Блэкуэллс. Но его больше нет, как нет и доказательств, что смерть Лолы связана с происходящим там сегодня. Пока нет.
— Ты прав. Но мне просто интересно, что заинтересовало Лолу в этом проекте. Если в пятницу появятся дела поважнее, я не поеду. А если нет, тогда удовлетворю свое любопытство.
— Ты ведь знаешь, что любопытство до добра не доводит, Куп.
— Тогда тем более стоит туда съездить, — улыбнулась я. — В мертвецкую.
16
Джейк Тайлер ждал меня в аэропорту «Логан». Я бросила сумки и повисла у него на шее.
— Я так боялась, что что-нибудь случится и помешает мне провести с тобой эти сорок восемь часов. Еще одно убийство или увечье. Или буран.
Он взял мои сумки, и мы зашагали к стойке компании «Кейп Эйр».
— С первыми двумя тебе повезло. Часа через три Бостон накроет циклон. Движется на Кейп и острова. Так что если мы не выберемся отсюда в ближайшее время, есть вероятность застрять.
Не успели мы сесть на пятичасовой рейс на Мартас-Виньярд, как плотные облака затянули серое небо, которое сразу почернело. Двухмоторная «Сессна» с девятью пассажирами на борту взлетела после долгой задержки. Поднялся сильный ветер, и обычный получасовой перелет растянулся почти на сорок пять минут. Мы сидели в хвосте, и нас постоянно мотало из стороны в сторону в узких креслах. Самолет сделал несколько кругов над Нантакет-саунд, и наконец посадку разрешили. Пилот снизился, оставив туман наверху, и на южном берегу острова показалась пенная линия прибоя. Аэропорт окружали высокие сосны заповедника.
Во время полета я говорила только о расследовании — о жизни Лолы Дакоты и трагических обстоятельствах ее смерти. Джейк внимательно слушал и время от времени перебивал меня, задавая вопросы, как опытный журналист.
— Сейчас я даю тебе выговориться. — пожурил он меня. — И накладываю двухдневный мораторий на все результаты вскрытий, серологические рапорты и полицейские расследования. И мировые кризисы тоже.
Он наклонился и поцеловал меня в губы. Самолет подрулил к маленькому терминалу. Пилот вышел на крыло, обошел вокруг и, открыв люк, опустил трап.
— Обвинение не возражает, мисс Купер?
— Нет, Ваша Честь.
Я попросила смотрителя и его жену подготовить к нашему прибытию дом: включить отопление, застелить постели, расставить цветы, доставленные накануне, забрать заказанные мной продукты, охладить шампанское, сложить дрова перед камином. А также оставить мою машину в аэропорту, чтобы мы сами смогли добраться домой.
Все автомобили на парковке были покрыты инеем. Мы прогрели двигатель и включили обогрев окон: ветровое стекло обледенело. Оделась я довольно тепло — слаксы, свитер и лыжная куртка, — но мороз безжалостно щипал нос и уши, и всего за несколько секунд щеки у меня покраснели. Местная радиостанция не скупилась на островные музыкальные шедевры, Джеймса Тэйлора и Карли Саймон.
[56]
Припев ее песни «Предвкушение» оказался мне удивительно созвучен. Как и Карли, я думала о том, каким правильным может оказаться сегодняшний вечер.
Двадцатиминутная поездка по острову прошла в молчании. Между Днем поминовения и Днем труда
[57]
Виньярд наводняли толпы приезжих. Они арендовали прибрежные дома, заполняли маленькие гостиницы. Летом улицы кишели народом, но сейчас от них не осталось и следа. Мой старый коттедж стоял на вершине холма, с которого открывался вид на безбрежный океан и небо. Это было одно из самых мирных и безмятежных мест на земле. Каждый день на мой стол попадали всякие ужасы, и сюда я приезжала восстанавливаться.
Зимняя темнота Саут-роуд уступила место яркому свету фар моего автомобиля. Густая листва давно опала, и за голыми деревьями виднелись дома, стоящие вдоль дороги. Большинство были ярко освещены, украшены зелеными гирляндами и лентами из красного и белого бархата. У многих на подоконниках по новоанглийской традиции стояли свечи. Этот коттедж мы с Адамом купили за несколько месяцев до нашей несостоявшейся свадьбы. Почти десять лет я не могла даже думать о нем как о собственном доме. Потом, когда в перестрелке трагически погибла моя подруга Изабелла Ласкар, я сомневалась, что вообще смогу когда-нибудь сюда вернуться. Я постоянно делала ремонт и меняла мебель, но тем не менее прекрасно понимала, что это лишь внешние изменения, они не доберутся до причин моего страха. Но та радость, которую я обрела с Джейком этим летом, вновь разожгла мою любовь к этому удивительному месту.
Я свернула на Битлбанг-Корнер и остановилась перед чилмаркским супермаркетом. Все остальное на моей стороне острова было закрыто, и этот универсам был единственным местом, где мы могли купить все необходимое. Я взбежала по ступенькам. Летом они были забиты пляжными завсегдатаями, велосипедистами, бегунами, рабочими — туристами и местными. Утром здесь сидели, попивали кофе, читали «Нью-Йорк Таймс» и болтали. В обед проезжали несколько миль, чтобы купить кусочек пиццы «Примо». А вечером, на закате, перед тем, как его двери закрывались, покупали все, от «капуччино» со льдом до батареек и свежего пирога с черникой. Вывеска на двери гласила, что на рождественской неделе магазин закрыт. Я скрестила пальцы: надеюсь, все нужные продукты есть дома.
Подъездная аллея к моему дому находилась всего в двух милях отсюда. Когда мы взошли на последний холм, поднялся ветер. Как всегда, сердце у меня заколотилось от восторга: скоро я окажусь дома. Подъехав к знакомой стойке с почтовыми ящиками, я притормозила и свернула в гранитные ворота. Олениха с двумя оленятами, рыскавшая в снегу в поисках пищи, шарахнулась в сторону. Я остановилась перед дверью. Каждый раз, приезжая сюда, я подолгу упивалась красотой окрестного пейзажа. Выключив фары, мы молча сидели в машине. Я смотрела на тусклые огни вдалеке, а Джейк гладил мне шею. Наконец он снова поцеловал меня в губы и сказал:
