— Ну тут опять без панков не обойтись. Кто первый стал
резать вены на сцене? Милашка Игги Поп. И ничего, старый хрен до сих пор скачет
самым крутым панк-козлом. Сиду Вишесу повезло меньше, он так вошел в образ, что
стал резать вены не только на сцене, но и в ванной, что его и погубило.
— Ну вот, за это эмо и не любят, что они у всех всего
понахватали, ничего своего, позеры позорные.
— Слушай, Митя! А может, ну их нах, этих эмов? Через пару
лет о них никто и не вспомнит, а ты на них столько здоровья потратишь? Лучше б
девушку завел постоянную, а то вроде и балагур ты, и весельчак, а девушки после
ночи с тобой больше не показываются.
— Это не твое дело, мозг.
— Эт точно, тут тебе с другим органом пообщаться нужно. Хотя
скажу тебе по секрету, я им непосредственно заведую. — Молодец, смешно пошутил.
Позитиффчик. Антиэмо, сто пудов.
— Ну вот, опять. Дима, я серьезно беспокоюсь за свое
здоровье. Мне из-за тебя в последнее время везде эмо мерещатся. И на работе, и
во сне, и в зеркале. Ну, к эмо-Гитлеру я уже привык. А тут смотрю
«Человека-Паука» и понимаю: все, писец. Он скрытый эмо — и одежда, и причесочка
с челкой.
— Ы-ы-ы, мозг, какой же ты у меня креативный.
— Это так. Ой, Дим, а это что за уроды? Откуда клоуны?
— Так, мозг. Похоже, мы заснули. Пойду посмотрю.
Дмитрий уверенной походкой направился к своим гостям. Стояла
чудесная летняя погода. Светло, тепло и безмятежно стало у Димы на душе. Все
его дневные страхи улетучились, злосчастное убийство забылось, и он с интересом
разглядывал колоритную парочку, сидевшую на кровати с черной подушкой и розовым
покрывалом. Кровать стояла на ярко-зеленой лужайке, и Дима, идя к ней, с удовольствием
топтал сочную траву, вминая ее в податливую землю босыми ногами. «Блин, я ведь
в одних трусах, причем с надписью „Эмо — сакс", — подумал он. — Да
плевать, это же сон». И тут на голове у Димы нарисовался черный классический
цилиндр. «Вид, конечно, идиотский, но не более, чем у этих двух придурков», —
утешил его мозг. «Это точно, мерзее парочки я не видел. Еще сидят, взявшись за
руки, и ногами болтают, как дети. Может, зашвырнуть их вместе с кроватью куда
подальше?» — подумал Дима и обратился к фрикам: — Вы хто?
Ответа он не дождался. Непонятно откуда раздалась музыка из
любимого Диминого мультика «Нарру Tree Friends». Толстяк клоун с сардонической
улыбкой в тридцать три лошадиных зуба, сам весь в красном, с красной рожей и в
красном парике, поднял руку, и от его толстого пальца в воздухе прочертилась
жирная красная пунктирная линия прямо до лица онемевшего Дмитрия. Пунктир
осыпался. Клоун спросил сидевшего рядом с ним карикатурного эмо со страшно
горящим прищуренным глазом:
— Это он? Ты уверен?
Тот отрицательно помотал головой. Черная челка на секунду
сдвинулась, обнажив обуглившийся череп с пустой глазницей.
— Я видел его лицо долю секунды, когда после моего удара он
упал и бандана съехала, потом он схватился за живот, а я уже рубился с другим.
— Вы хто? — уже с меньшим энтузиазмом настаивал Дмитрий,
которому почему-то очень захотелось проснуться.
— Ну, судя по надписи на трусах, это наш клиент, по любому,
— продолжал клоун. — Надо бы заглянуть ему в башку, покопаться слегка.
— Идите в жопу, а я иду домой. В Бобруйск, жывотные! Вы
просто плод чьего-то воображения, — забеспокоился Дима, — может быть, даже и
моего. Жалкие картинки. У меня столько креатива в последнее время, всего не
упомнишь. Вот тебя, карикатура, я точно сто раз видел. А клоун, похоже, с
какого-то тату-сайта прибился.
— Сообразительный, чубрик. Люблю таких. У них большой жирный
вкусный мозг, — сказал клоун елейным басом. Тема из «Нарру Tree Friends» с
новой силой заиграла у Димы в ушах. Пытаясь избавиться от нее и инстинктивно
защищая голову, он пониже надвинул цилиндр.
— Сколько тебе лет? — спросил тощий.
— Двадцать два.
— А мне еще восемнадцати не исполнилось. Помнишь меня? Ты со
своими дружками убил меня три дня назад. Хорошо повеселились?
Дима запаниковал. Напрасно он пытался обратиться за помощью
к мозгу, того явно свело судорогой страха. Дима тщетно попытался проснуться,
попробовал убежать от страшной парочки, но ноги словно вросли в землю и пустили
там прочные корни. «Все, надо завязывать с Интернетом, не больше шести часов в
день. Такой боян снится». Карикатурный эмо тем временем вскочил с кровати и в
одно мгновение оказался прямо перед Димой. Его налитый кровью глаз заглядывал в
Димину позитивную душу, словно пытаясь узреть в ней истину.
— Узнал меня?
— Нет, я вообще не понимаю, что за предъявы. Ты в моем сне.
Так что забейся в угол, поплачь и умри. Эмо так себя не ведут.
— Много ты знаешь про эмо!
— Я про эмо знаю все. Я вашу мерзкую братию уже два года
пиарю! А вы в благодарность мне каждую ночь в кошмарах приходите, правильно вас
все гнобят.
— Так это ты третьего дня флэшмоб после концерта затеял? —
поднимаясь с кровати, прокурорским голосом пробасил клоун.
— Нет, — на всякий случай соврал Лазарев, но тут поляна
превратилась в комнату, вместо стен в которой стояли включенные мониторы, на
них через один загорелись разные картинки. На четных засветился текст
интернет-призыва на флэшмоб, а на нечетных побежали ролики побоища, выложенные
в Сети. Опять заиграла проклятая музыка.
— Ах ты гаденыш! — услышал Дмитрий эмо-крик и получил в лоб
эмо-крюк. Он запрыгал от боли и страха и проснулся в мокрой постели.
«Бля! Вот дерьмо! Вернее, моча. Какое счастье, что я
все-таки проснулся!» Дима вскочил с кровати и побежал в ванную, переодевать
трусы. На этот раз он надел черные с надписью «Эмо», где первая буква
исправлена на букву «Ч». «Может, сразу желтые?» — продемонстрировал мозг свою
полную реабилитацию. Последний раз Дима писался в постель во втором классе,
когда посмотрел «Дракулу Брэма Стокера» и ему приснился кровожадный вампир. Но
клоун и этот эмо напугали его гораздо больше.
«Я ведь никого не убивал, что же я так ссу? Нужно взять
неделю за свой счет и уехать к родителям в Казань. Там никаких эмо. Хотя фиг
знает. Они уже везде. Даже во сне. Лучше на рыбалку на Селигер или в Астрахань.
Помедитировать на природе».
