– Иуда, что случилось, почему ты так побледнел? Тебе не хорошо? Ты не рад моей новости, Иуда? – весело и беззаботно начала болтать Мария. Она сейчас искренне радовалась приходу близкого ей, как считала девушка, человека, а потому и не обратила внимания на резко преобразившегося Иуду, заметив только его бледность. Девушка сегодня пребывала в чудесном настроении, чтобы быть слишком наблюдательной и подозрительной. Ну, откуда Мария из Меджделя, носившая под сердцем ребёнка от любимого ей человека, могла бы узнать, как нынешней ночью Искариот без всяких сомнений и долгих колебаний назначил за неё хорошую цену? Не ведала Мария, что она и её ещё не родившийся сын уже проданы Иудой, который получил немалые деньги за свою очередную услугу первосвященнику Каиафе. Красавица-галилеянка в который раз уже что-то там говорила об чудесно ожившем Иисусе, но бывший ученик проповедника её не слушал. Долго ли собирался простоять Иуда с занесённой ногой, не переступив через порог, неизвестно, если бы не первосвященник, пришедший ему на помощь. Каиафа по поведению Искариота понял, что дело находится на грани срыва, а потому, довольно грубо оттолкнув рукой опешившего уроженца Кериота в сторону, решительно прошёл внутрь дома.
– А где ты видела Иисуса? – участливо спросил главный жрец, захлопнув дверь перед самым носом Иуды, ибо посчитал, что пользы сейчас от того никакой не будет, а вот вреда ожидать стоило. Детальный план, разработанный ими ещё в доме первосвященника, от одной неосторожной фразы бывшего ученика мог потерпеть полный крах.
«Надо брать инициативу в свои руки, хотя такого поворота и я не ожидал», – думал Каиафа, стоя перед девушкой. Он добродушно и приветливо улыбнулся Марии одной из своих многочисленных улыбок, имевшихся в его запасе на всякие случаи жизни, после чего присел на низенькую лавку, стоявшую у стены.
– Итак, красавица, где же ты видела своего учителя, Иисуса? И давно ли всё произошло? Расскажи мне! Я внимательно послушаю! – с неподдельным интересом в голосе спросил Каиафа, одновременно пытливо вглядываясь в глаза девушки. Он вдруг сразу понял, что Мария говорит правду, и поверил ей, ведь тело-то казнённого проповедника пока так и не нашли.
Девушка, никогда ранее не видевшая первосвященника иерусалимского Храма, даже не представляла, с кем сейчас разговаривала. Не предполагала Мария, что перед ней сидит тот самый человек, который несколько дней назад отправил Иисуса на мучительную и долгую смерть. Но девушка полностью доверяла Иуде, своему товарищу, считая его за брата, а потому и не подумала о нём ничего дурного, ни малейшего подозрения в тот момент не возникло в её голове.
«Ну, не мог же Иуда привести ко мне кого попало? Он друг мой!» – так примерно рассуждала про себя Мария и подробно, ничего не скрывая, рассказала главному жрецу всё, что произошло с ней тем ранним утром в саду, когда она встретила Иисуса – живого и здорового. Первосвященник внимательно выслушал девушку, не перебив её ни разу. Он был так серьёзно настроен, что совершенно не обратил внимания на такую, казалось бы, мелочь, как открывшуюся дверь, и на своих слуг, стоявших толпой с открытыми ртами за его спиной во дворе дома и слушавших удивительный рассказ Марии.
«Девица, конечно, от горя чуть тронулась умом, – констатировал про себя Каиафа, – однако все эти глупости и бредни весьма опасны, ибо с таких вредных фантазий, особенно в первые часы, дни и месяцы начинают жить мифы, легенды и главное вера!!! Вероятно, что кто-то подшутил над Марией, а она приняла всё за чистую правду. Но теперь это совершенно не важно, кого она там видела: воскресшего проповедника или шарлатана, сыгравшего за мёртвого роль живого. Главное, что надо кончать со всей их бродячей шайкой бездельников и смутьянов. Если я не переловлю этих болтунов, которые начнут передавать рассказ тронутой девицы о воскрешении Иисуса Назарянина из мёртвых, то меня действительно вскоре могут обвинить в казни невиновного сына Божьего. Вон, как все слушают рассказ, аж рты раскрыли от удивления. Прихлопнуть надо всех учеников умершего самозванца, как мух, разом, одним махом, когда соберутся вместе», – размышлял про себя Каиафа. А девушка тем временем всё продолжала рассказывать о встрече в саду, придумывая такие подробности, которых на самом деле не было, но которые, возникнув от радости и восторга в её воспалённом мозгу, продолжали далее жить уже самостоятельно, приобретая видимость реальных событий.
– Ну и когда же ты встречаешься со своими друзьями? – тихим ласковым голосом спросил Каиафа. Ему было очевидно, что только через Марию он сможет узнать место сбора бывших учеников Назорея. Девушка, нисколько не сомневаясь, что перед ней также находится давний поклонник учителя, честно ответила, что послезавтра вечером.
– Ах, послезавтра вечером? – обрадовавшись, повторил Каиафа. – Прекрасно! Наверняка, ты им поведаешь о том же, что рассказала сейчас здесь мне, и что видела в саду утром живого Иисуса. Правильно я говорю? И где же назначено место вашего сбора? – первосвященник открыто улыбался Марии, всем своим напущено благодушным видом как бы говоря ей: не стесняйся, здесь все свои, мы ведь с тобой друзья.
Девушка уже собиралась, сказать, где встречаются послезавтра вечером члены их большой общины, которые имели смелость остаться в городе, но внезапная тревога, возникшая вдруг в глубине души, заставила её замолчать. Каиафа в то же мгновение понял, что Мария чего-то испугалась, вроде как что-то заподозрила. Жрец начал лихорадочно соображать, где же он совершил оплошность и как бы спасти положение. Каиафа был крайне удивлён внезапным поведением девушки. Казалось ведь, что всё шло так хорошо и плавно, словно по маслу: и разговор у них складывался весьма удачно, и беседа их была очень откровенной, и Мария уже хотела назвать ему место предстоящей встречи учеников казнённого проповедника, – но вдруг девушка засомневалась, словно чего-то испугавшись. Первосвященник постарался успокоить юную галилеянку. Он осторожно взял Марию за руку, ласково погладил её и, глядя прямо в глаза девушки, твёрдо и медленно, делая после каждого слова небольшую паузу, выговорил:
– Я твой друг! Меня привёл Иуда! Ему ты можешь сказать? Ведь он один из вас и так же должен присутствовать на вашем собрании?
Девушка подняла глаза на собеседника. Первосвященник смотрел на неё своим открытым, честным взглядом, поглаживая Марию по руке. Правда, улыбка его при этом была чуть натянутой, но девушка не обратила внимания на столь незначительную, внезапно появившуюся, странность в поведении незваного гостя. Она только почувствовала, что неожиданно возникшее её волнение начало постепенно уходить, и Мария уже хотела сказать, где точно и когда произойдёт встреча, но по какому-то наитию, вдруг возникшему в её душе, она обернулась и внимательно взглянула на людей, стоявших за дверью во дворе дома. Лицо Марии мгновенно побелело от испуга, ибо среди них она увидела Малха, начальника храмовой стражи. Мария узнала его сразу, да и не могла она так быстро забыть того, кто на её глазах заковывал в кандалы в прошедший четверг Иисуса из Назарета. Ушедшая тревога вновь вихрем ворвалась в сердце девушки. Малх же её не признал, просто тогда, в Гефсиманском саду ему просто было не до нее, он не обратил внимания на отчаянно сопротивлявшуюся галилеянку, ибо другие слуги занимались ею, а он тем временем как раз заковывал в железо Иисуса.
