У Ребуса не было готового ответа. Кроме того, он не собирался отклоняться от цели своего посещения.
— Вас недавно посещала Элизабет Джек.
Макмиллан, казалось, задумался, потом кивнул:
— Да, посещала. Но когда она приезжает сюда, она не Джек, а Ферри. Это наша маленькая тайна.
— О чем вы говорили?
— Почему вас это интересует?
Ребус понял, что Макмиллан не знает об убийстве Лиз Джек. Да и откуда он мог это узнать? К новостям здесь доступа не было. Ребус потрогал шахматные фигуры.
— Это связано с расследованием… Связано с мистером Джеком.
— Что он сделал?
Ребус пожал плечами:
— Это-то я и пытаюсь выяснить, мистер Макмиллан.
Макмиллан повернул лицо к падавшему в окно солнечному свету.
— Я скучаю по жизни, — проговорил он, и его голос упал чуть не до шепота. — У меня там много… друзей.
— Вы поддерживаете с ними связь?
— О да, — сказал Макмиллан. — Меня забирают на выходные. Мы с удовольствием ходим вместе в кино, театры, выпиваем в барах. Мы так чудесно проводим время. — Он горько улыбнулся и постучал себя по голове. — Но это происходит только здесь.
— Руки на стену!
— Почему? — выкрикнул он. — Почему я должен держать руки на стене? Почему я не могу сесть?.. Почему мы не можем поговорить как… нормальные… люди? — Чем больше он сердился, тем тише говорил. В уголках его рта пенилась слюна, над правым глазом набухла вена. Он глубоко вздохнул, потом еще раз, потом чуть наклонил голову. — Извините, инспектор. Меня пичкают лекарствами. Бог его знает, что в них. Они оказывают на меня… такое вот действие.
— Все в порядке, мистер Макмиллан, — сказал Ребус, хотя внутри у него все тряслось. Что это было — приступ безумия или здравый смысл? Куда девается здравый смысл, когда его приковывают к стене? Особенно когда приковывают несуществующими цепями?
— Вы спросили, — продолжил Макмиллан, у которого перехватывало дыхание, — вы спросили про… Элизу… Ферри. Вы правы, она приехала ко мне. Довольно неожиданно. Я знаю, у них тут дом неподалеку, но прежде они никогда не приезжали. Лиззи… Элиза… приезжала только один раз, очень давно. Но Грегор… Он занятой человек, верно? А она занятая женщина. Я понимаю…
Ребус не сомневался, что Мэкки знает об их занятости от Кэт Киннаул.
— Да, она приезжала. Мы провели вместе очень приятный час. Мы говорили о прошлом, о… друзьях. О дружбе. А что… их брак под угрозой?
— Почему вы так подумали?
Еще одна кривая улыбка.
— Она приехала одна, инспектор. И сказала, что поехала отдохнуть одна. Но ее ждал в машине какой-то мужчина. Либо там был Грегор и он не захотел меня видеть, либо там был… один из ее друзей.
— Откуда вы это знаете?
— Санитар сказал. Если хотите обеспечить себе бессонницу, попросите, пусть покажет вам дисциплинарный корпус. Доктор Форстер наверняка про него не рассказывал. Может, они меня туда отправят за то, что я вам наговорил.
— Заткнись, Макмиллан.
Ребус повернулся к санитару.
— Это правда? — спросил он. — Кто-то ждал миссис Джек?
— Да, кто-то ее ждал в машине. Какой-то тип. Я его видел из окна. Он вышел из машины размять ноги.
— Как он выглядел?
Санитар отрицательно покачал головой:
— Он уже садился в машину, когда я выглянул. Я только спину его и видел.
— А что была за машина?
— Черный «БМВ-3», в этом я уверен.
— У него хороший глаз — когда ему это нужно, инспектор.
— Заткнись, Макмиллан.
— Вы задайте себе вопрос, инспектор. Если это больница, то почему так называемые санитары являются членами Ассоциации тюремных работников? Это не больница, это камера хранения, только в ней держат психов, а не чемоданы. Но вся изюминка в том, что главные-то психи тут как раз и заправляют!
Он начал двигаться от стены, медленно, на нетвердых ногах, но сила в нем угадывалась безошибочно. Каждый нерв был натянут.
— К стене…
— Психи! Я отрезал ей голову. Господь знает, я сделал это…
— Макмиллан! — Санитар тоже начал двигаться.
— Но то было так давно… другое…
— Я тебя предупреждаю…
— И я так хочу… так хочу…
— Ну все. — Санитар ухватил его за руки.
— …прикоснуться к земле.
Когда санитар связывал его по рукам и ногам, Макмиллан не оказал никакого сопротивления. Санитар оставил его лежать на полу.
— Если оставить его на кровати, — сказал он Ребусу, — он скатится на пол и покалечится.
— А тебе это ни к чему, — сказал Макмиллан, чей голос теперь, когда он был связан, звучал почти спокойно. — Нет, брат, тебе это ни к чему.
Ребус открыл дверь, собираясь уходить.
— Инспектор!
Он повернулся:
— Да, мистер Макмиллан?
Макмиллан вывернул шею, чтобы видеть дверь.
— Прикоснитесь за меня к земле… пожалуйста.
У Ребуса поджилки тряслись, когда он выходил из больницы. Он не захотел посетить бассейн и спортзал. Вместо этого он попросил санитара проводить его в дисциплинарный корпус, но санитар отказался.
— Послушайте, — сказал он, — вам, возможно, не нравится то, что здесь происходит, мне тоже кое-что здесь не нравится, но вы же видели, как тут в любой момент все может измениться. Они считаются «пациентами», но попробуй повернуться к ним спиной. И одних их нельзя оставлять. Они будут глотать лампочки, переломают все ручки, карандаши и мелки, попытаются засунуть голову в телевизор. Ну, то есть не исключено, что они ничего этого и не сделают, но никогда нельзя быть уверенным… никогда. Попытайтесь посмотреть на это непредвзято, инспектор. Понимаю, что это нелегко, но попытайтесь.
И Ребус, прежде чем уйти, пожелал молодому человеку успеха в тяжелой атлетике. Во дворе он остановился у клумбы, глубоко сунул в нее пальцы, размял землю большим и указательным пальцем. Земля была приятной на ощупь. Приятно было выйти за ворота. До смешного были приятны вещи, которые он воспринимал как нечто само собой разумеющееся: земля, свежий воздух, свобода передвижения.
Он посмотрел на больничные окна, но не мог определить, за каким из них палата Макмиллана, и вообще, выходит ли его окно на эту сторону. Он не видел глазеющих на него лиц, не видел никаких признаков жизни. Ненадолго выглянувшее солнце исчезло. Заморосил дождь, ухудшая видимость. Ребус нажал кнопку… и дворники ожили, ожили и заработали. Он улыбнулся, положил руки на баранку и задал себе вопрос:
«Куда девается здравый смысл, когда его приковывают к стене?»
