Мой призыв, однако, не произвел желаемого действия.
— К черту риск! — крикнул Барнум. — Что ж мне, стоять и смотреть спокойно, как происходит крупнейшее безобразие со времен разорения Рима варварами?
— Вы не осознаете масштабов опасности, — не сдавался я. Тут послышались чьи-то торопливые шаги. К нам кто-то приближался. Я замер.
Опасаясь, что очнулся сваленный мною негодяй, я прижал указательный палец к губам, призывая Барнума к соблюдению тишины. Взяв пистолет наизготовку, я уставился во тьму. Хотя со времен военной академии в Вест-Пойнте с оружием я дела не имел, там я показал себя снайпером и не сомневался, что смогу управиться с допотопным пистолетом.
Из темноты вынырнула фигура, и я испустил вздох облегчения. К нам спешил Джордж Таунсенд.
Опустив пистолет, я шагнул ему навстречу, и он резко остановился.
— Мистер По! А я вас с Барнумом разыскиваю.
— Уже нашли, уже нашли, молодой человек, — выступил вперед Барнум. — Вот мы оба перед вами, в натуральную величину. А вы, извините, кто такой?
Таунсенд торопливо представился и поведал нам о том, чему был свидетелем.
— Сначала они не знали, где искать. Потом обнаружили вашего сотрудника.
— Освальд, — догадался Барнум. — Он задержался, готовил завтрашний конкурс на самого пухлого младенца.
— Они приставили к его виску пистолет, — продолжал Таунсенд, — и заставили сказать, где живет Медвежий Волк. Потом вся толпа понеслась наверх, на шестой, чердачный этаж. Нашли вождя. Остальные пытались его защитить, даже Генерал Том-с-Ноготок.
— Он бравый малый, генерал, — закивал Барнум. — Двадцать пять дюймов отваги.
— Да только ничего не вышло, — махнул рукой Таунсенд. — Громадная толпа, как стая гиен. Индеец лихо защищался, только толпой и осилили. Еще больше разозлились. Ведут вниз. Ясно, что хотят вздернуть на уличном фонаре.
— Надо срочно вызвать полицию, — вполне разумно решил Барнум.
— Конечно, — обрадовался я его отрезвлению. — Это единственная надежда положить конец произволу негодяев.
— Самое время, — присоединился Таунсенд. — Сейчас можно ускользнуть незаметно. Верхние еще не спустились. А нижние слишком заняты погромом в залах.
Услышав это замечание Таунсенда, «король зрелищ» побледнел, развернулся и понесся к лестнице. Мы с Таунсендом последовали за ним. Пробегая мимо места, где я вывел из строя потенциального убийцу Барнума, я увидел, что негодяй все еще лежит на полу в той же позе. Меня пронзила мысль, что удар мой оказался смертельным. Однако в то же мгновение «убитый» пошевелился и еле слышно застонал.
На громадной парадной лестнице никого не было, но только мы к ней подбежали, как услышали гул и рокот толпы, — сверху появились злоумышленники, подталкивающие перед собой индейского вождя, руки которого оказались связанными за спиной. На шею Медвежьего Волка мерзавцы накинули петлю, он шествовал под прицелом пистолетов и ружей некоторых участников нападения.
Медвежий Волк, как и большинство индейцев его племени, выглядел весьма внушительно. Одет он был в рубаху из буйволовой кожи, на ногах длинные кожаные гетры. Ростом он превышал большинство окружающих его погромщиков. Длинные седеющие волосы двумя косами собраны по бокам. Чеканные черты не выражали никакого испуга или смятения. Даже плененный, он излучал силу и достоинство.
Мгновенно Барнум оказался на пути толпы. Поступок, нечего сказать, отважный. В сердце моем тревога за него смешалась в этот момент с восхищением его смелостью.
— Стоп! — крикнул он. — Я запрещаю выводить этого человека из принадлежащего мне здания.
— Уйди, Барнум, или и тебя пристегнем к этому убийце, — мгновенно отреагировал очевидный лидер толпы, человек с вытянутым лицом и острыми чертами, над бровью которого краснел громадный, похожий на насосавшегося клеща карбункул. На сгибе одной его руки болтался моток веревки, конец которой в виде петли окружал шею Медвежьего Волка. Другой рукою он сжимал пистолет со взведенным курком.
— Вопиющая наглость! — воскликнул Барнум. — Человек этот мой! С ним подписан официальный контракт на год. Я доставил его с Дальнего Запада. Только на доставку ушли бешеные деньги! Я требую немедленно прекратить безобразие, освободить этого человека и покинуть мою территорию.
Обладатель карбункула открыл рот, чтобы ответить, но тут глаза его прищурились, на физиономии проявилось какое-то выражение недоумения, растерянности.
Глядя на него, я понял, что взгляд негодяя направлен куда-то за плечо Барнума. Туда же смотрели и несколько его сотоварищей. Да и сам Медвежий Волк устремил взгляд в ту же точку.
Что они там увидели, я сообразить не мог. Когда я повернул голову и посмотрел в том же направлении, я понял, что такое я не был готов увидеть.
Глава девятая
Одинокая мужская фигура. Некто неизвестный спокойно стоял возле кассы, спокойно смотрел на лестницу. Могу заверить, что даже внешность незнакомца бросалась в глаза, но не так, как бросается в глаза внешность барнумовских музейных уникумов: гигантов и карликов, толстяков и живых скелетов, безруких и двухголовых. Напротив. В отношении физиологии совершенно нормальный представитель прямоходящих homo sapiens, homo erectus. Разве что сложением крепче среднего уровня. Не стар, но и не юнец. Росту около среднего, худощавый. Лицо, насколько можно разобрать с такого расстояния, сухое, продолговатое, загорелое. Симпатичное, надо признать, впечатляющее, с правильными чертами.
Были и неординарные признаки. Начать с одежды. Оленья кожа с бахромой на груди и рукавах. Под стать этому брюки, заправленные в высокие сапоги, тоже кожаные. Пояс сложной конструкции, целый арсенал. Кобура с невиданного типа пистолетом, от которого видна лишь орехового дерева рукоять. Шейный черный платок повязан свободно, а на голове черная шляпа с широкими полями и кожаной отделкой. Конечно, на Дальнем Западе такой наряд удивления бы не вызвал, но здесь, на Манхэттене, казался несколько неожиданным.
Не менее достойной внимания казалась и манера поведения незнакомца — даже когда он стоял без движения. Поза, то как он стоит. Расслабленная, выражающая полную уверенность в себе, какую можно видеть у великолепного (хотя и странного с точки зрения пропорций) микеланджеловского Давида во Флоренции. Итальянцы называют это contrapposto. Вес тела сосредоточен на правой ноге, соответствующая рука свободно опущена. Левая нога слегка выставлена вперед. Сохраняя полную непринужденность позы, он умудрялся излучать ауру силы сжатой пружины, латентную энергию. Создавалось ощущение, что постоянная готовность может мгновенно перейти в адекватную — если понадобится, то и смертельную — реакцию при любом внешнем воздействии.
Оценив ситуацию, он неспешно шагнул к месту действия. Походка пружинистая и несколько враскоряку, кавалерийская. Видно было, что в седле он проводит немало времени. В наступившей абсолютной тишине его каблуки оставались единственным источником звука.
