– Телефона не было?
– Нет, Михаил Леонидович.
– Слушай, а ну-ка нюхни… – Шевчук жарко дыхнул охраннику в лицо. – Сильно у меня изо рта несёт?
– Ну, есть немного, – пожал широкими плечами Павел. – А чего удивляться? Коньяк вы глушили, сигары сосали…
– Я не только сигары сосал. У этой бабы всё подряд сосать хочется. Тем не менее её свежестью от меня не разит… Ах, почему я не молодой? Почему не такой крепкий, как ты?
– Зато при деньгах.
– Деньги, деньги…
Он сжал кулаки и отчаянно потряс ими, словно хотел показать кому-то, что он всё ещё силён и на многое способен. Повернувшись спиной к телохранителю, он побрёл в ванную, шлёпая босыми ногами.
Стоя перед зеркалом, он долго рассматривал себя, вздёргивая губу, изучая зубы и покрытый желтоватым налётом язык.
– Деньги… Член от них крепче не стоит и любовь они не покупают…
Он взял щётку, выдавил на неё немного пасты и начал чистить зубы. Сплёвывая обильную пену, он опять посмотрел на своё отражение и сказал:
– А вот если я у себя её оставлю? Как ты думаешь? Вот возьму и завтра сделаю этой девчонке предложение. Сделаю женой. Будет она целовать мне руку ещё преданнее?
Отражение ответило ему знакомым тусклым взглядом.
* * *
Утром Трошин выехал на работу раньше обычного, чтобы успеть завезти Женю в институт.
– Смотри-ка, милиция на углу. Что-то случилось, – сказала Женя. – Видишь, женщина какая-то лежит на дороге.
Трошин чуть притормозил. Неподвижное тело лежало, неправдоподобно сильно вывернув ноги в одну сторону, а голову – в другую.
– Это же та девчонка, за которой наш сосед ухаживал! – воскликнул Трошин, узнав Ларису.
– Который сосед? Никита, что ли? Тот, что из Чечни вернулся?
– Да… Ёлки-палки! Её же застрелили! – сквозь ноги милиционеров Сергей разглядел пулевое отверстие над глазом Ларисы.
– Господи, за что ж её?
– Путана…
– Проезжайте! – раздражённо закричал милиционер, заметив, что их машина почти остановилась. – Проезжайте! Не цирк здесь!
– Странно… Зачем кому-то понадобилось стрелять в неё?
А через несколько часов, просматривая материалы наружного наблюдения, Сергей увидел на телеэкране Шевчука в сопровождении Ларисы.
– Стоп, ребята! Эту барышню я знаю. Она проститутка.
– Ясное дело, что проститутка, – не стал спорить Воронин.
– Сегодня утром я видел её мёртвой. Пуля в голове.
– Где видел?
– Она жила в соседнем доме…
Трошин хотел добавить что-то ещё, но на столе зазвонил телефон. Воронин поднял трубку.
– Что ж, спасибо за информацию… – сказал он, выслушав кого-то. – Всё, господа, работа с Шевчуком закончена. Умер сегодня ночью Шевчук.
– Умер?
– Врачи говорят – сердце. Вскрытие покажет. Охрана говорит, что никого посторонних не было, только какая-то путана приходила. Шевчук был в полном порядке, а ночью случился приступ. – Воронин хрустнул пальцами. – Нутром чую, не своей смертью он умер.
– Гена, путана-то вот она. – Трошин указал на телевизор. – Она была у Шевчука. И заметь, что девчонку убрали сразу после того, как она ушла от него. Между прочим, убили выстрелом в голову. Так проституток не отстреливают. А что, если она подсунула Шевчуку какой-нибудь яд? Да, я почти уверен, что это она как-то отравила его… Конечно, не по собственному желанию. И её убрали, чтобы не сболтнула.
– Вполне возможно, – согласился Воронин. – Значит, Шевчук мог рассказать нам что-то очень важное. Кто-то был против… Впрочем, убийство – это пока лишь наши домыслы. Следствие покажет… Так или иначе, мы вышли через Шевчука хотя бы на Романюшина…
* * *
Владимир Романюшин, худенький молодой человек, одетый в шорты и просторную майку, сутулый, растрёпанный, с затравленным взглядом бесцветных глаз, не ждал гостей. Вот уже несколько месяцев он обитал в скромном домике в предместье Тель-Авива, где жил очень уединённо и чувствовал себя совершенно брошенным. Когда он услышал деликатный стук в дверь, то никак не ожидал, что перед ним предстанут два сотрудника СБП – Трошин и Воронин.
– Простите, – он чуть не поперхнулся, когда они представились, – откуда вы? Мне кажется, я не расслышал.
– Ты всё верно расслышал, Володя, – со скупой улыбкой ответил Воронин. – Мы из Службы безопасности президента России.
Романюшин держал в руке стакан с джином, и в наступившей тишине стало отчётливо слышно, как кубики льда застучали о стекло. Хозяин квартиры медленно попятился, отступая по коридору.
– Что ж ты так перепугался-то, смешной ты человек? – Трошин шагнул вперёд.
– Да не переживай, – успокоил Воронин. – Поверь, мы не сделаем тебе ничего плохого.
Владимир Романюшин безвольно опустился на стоявший в коридоре табурет с мягкой розовой подушкой.
– Так-таки ничего, – промямлил он. – Знаю я, как это делается. Видел в кино: наручниками щёлк – и крышка!
– Это из другой оперы, – заверил Воронин. – Не возражаешь, если я закурю? Устали мы с дороги… Ты, должно быть, полагаешь, что мы в связи с возбуждённым на тебя уголовным делом?
– Что же вас ещё могло привести в такую даль? – Ро-манюшин поднёс к губам стакан, но пить не стал.
– Может, пригласишь нас внутрь? Угостишь чем-нибудь? – сказал Трошин.
– Угостить? – не понял молодой человек, опустил руку со стаканом и ссутулился ещё сильнее.
– Не в дверях же нам разговаривать. Расслабленная обстановка способствует хорошему разговору. За бокалом какой-нибудь пина-колады или стаканчиком виски легче договариваться.
– Вы хотите поговорить? – спросил Романюшин. – Только поговорить?
– Володя, судя по всему, ты не знаешь, что возбуждённое против тебя уголовное дело давно прекращено. – Воронин остановился за спиной Романюшина, разглядывая его взъерошенный затылок.
– Прекращено? – не поверил молодой человек. – Это правда?
– Твои бывшие товарищи, хотя вряд ли их можно назвать таким словом, специально держат тебя в неведении. Им выгодно, чтобы ты – такой серьёзный свидетель – никогда не возвращался на родину. По сути, они тебя просто «кинули».
– Ах вот как? Прекращено? А я ни сном ни духом! – Романюшин поднялся и жадным взглядом впился в лицо Воронина. – Ах вот как они! Да, они меня именно «кинули». Дурак же я был, что поддался на их уговоры. Шумейко, между прочим, больше других подначивал…
Он вдруг осёкся, в глазах появился прежний испуг.
– Не стесняйся, Володя. Говори, говори, – подбодрил его Трошин. – Господин Шумейко нам очень интересен.
