Белл судорожно глотнул.
— Я… я… — Он запустил обе пятерни в темно-каштановую шевелюру. — Вот черт! Даже не знаю, чем вам помочь. Я действительно ее не помню.
— Ты уверен? — спросила Элли.
Он покачал головой.
— Если вы говорите, что она была здесь, значит, была. Но когда в клубах проводишь много времени, все кажутся на одно лицо.
Конечно, Элли никогда не встречалась с Челси Харт, однако ей припомнились обрывки утренних разговоров с подругами девушки. Она никогда не оставила бы нас в такой неопределенности… Именно она всегда знакомила нас с людьми, с которыми мы развлекались… Челси с ума сойдет, если пропустит крайний срок сдачи курсовой по «Отелло»… Она хочет, чтобы английский был ее профилирующим предметом… Кто-нибудь наверняка ее вспомнит — она классно танцует… Очень грустно, что последние часы Челси провела там, где исчезает индивидуальность и все кажутся одинаковыми.
— Ее подруги сказали, что она была в ВИП-зале, — повторила Элли. — И кто же были эти ВИПы?
— Вы что, смеетесь?
— Эй, мне казалось, мы договорились изменить подход! — удивился Роган.
— Извините. Мы просто называем их так — ВИП-залами. У нас и правда иногда знаменитости бывают, но обычно третьеразрядные, да и то если мы им приплатим. А обычно это простые люди, у которых достаточно денег, чтобы заранее оплатить выпивку и составить список гостей.
— Смотри-ка, а ты все-таки можешь нам помочь, — обрадовалась Элли. — Мы посмотрим на эти списки.
Лицо Белла осветила радость, а затем он снова погрустнел.
— Черт, а их наверняка уже нет. — Он подошел к стальной конторке у входа и выудил из ящика планшет. Пролистав несколько верхних страниц, он заглянул на последние. — Тут только на сегодняшний вечер. Вчерашний уже выбросили.
— А в компьютере его не может быть?
— Нет, все пишется карандашом. Слишком много изменений вносится в последний момент — в офис не набегаешься.
— А в мусоре его нет?
— Все уже вывезли, — покачал головой Белл. — Мы должны все вычищать сразу после закрытия, иначе от пролитой выпивки тут такая вонь будет — не продохнешь.
— Тогда мы возьмем номера кредиток, — решила Элли. — По ним легко установить имена.
— Какие номера кредиток?
— Ты сказал, что люди должны оставлять задаток за ВИП-зал? Я полагаю, что имелись в виду кредитки.
— Да, верно. А, ладно. Я могу их вам достать. Точно. — Судя по энергичным кивкам Белла, он был рад, что наконец-то нашел способ оказаться полезным.
— А еще будет неплохо получить список сотрудников, — добавила она.
Заместитель директора снова закивал, но потом недоуменно замер.
— Сотрудников? Наших? — переспросил Белл, показав пальцем в пол.
— Если, конечно, тебе не известен другой клуб, куда заходила эта девушка, прежде чем ее труп бросили на берегу Ист-Ривер.
— Но… Какое отношение это имеет…
— Хорошо. Имя Дэрил Литтлджон тебе ни о чем не говорит?
Несколько лет назад студентка из Колледжа уголовного правосудия имени Джона Джея, альма-матер Элли, исчезла, выпив прямо перед закрытием одного из баров Сохо. Ее с трудом узнаваемое тело обнаружили на следующий день на шоссе у Парка весеннего ручья в Бруклине. Полиции потребовалась неделя, чтобы прийти к выводу: услужливый охранник, сказавший, что видел, как девушка уходила одна, на самом деле сам затолкал ей в рот носок, обмотал ее голову прозрачным скотчем, а затем жестоко изнасиловал и задушил. Увидев фотографию жертвы в газете, Элли подумала, что могла встречать эту аспирантку-криминалистку на встречах выпускников в женском центре колледжа.
— Я это вот к чему, — сказал Белл. — Тот парень, по-моему, пять раз привлекался за насилие.
На самом деле семь, подумала Элли. Его освободили условно-досрочно. Одного его присутствия в баре после девяти вечера было бы достаточно, чтобы снова упрятать за решетку.
— У нас такого нет. Я все отслеживаю. Мы проверяем на наркотики. У нас есть двухгодичные записи о последних местах работы. — Белл загибал пальцы, перечисляя достоинства заведения.
— Скотт, угомонись. — Роган положил руку на плечо Беллу и легонько сжал. Это был один из стандартных приемов, к которым Элли прибегала крайне редко. Для Рогана и девяноста процентов других полицейских этот жест был неким знаком братства, безмолвным заверением, что собеседника считают хорошим парнем. Для тридцатилетней Элли со светлыми вьющимися волосами и красивым телом — не важно, насколько скромно она была одета, — такой контакт в зависимости от самоуверенности реципиента мог рассматриваться как провокационный или снисходительный.
— Когда же ты наконец врубишься? — продолжал Роган. — Мы не пожарная инспекция. Не полиция нравов. Мы хотим выяснить, кто убил девушку, которая приехала в Нью-Йорк из Индианы. Вот все, что нам надо. Тут без проблем.
Роган указал на него и на себя. Мол, все отлично.
— Да, хорошо. У меня там компьютер. Номера кредиток в нем.
— Молодчина, Скотт.
— Только я все-таки боссу позвоню, ладно? Нашему директору.
— Ты был бы плохим работником, если бы не сделал этого. Но скажи ему, что у нас все нормально, ладно?
— Да не вопрос.
— А нам не стоит беспокоиться, что оставили его одного? — спросила Элли, глядя, как Белл идет к служебному помещению, расположенному в глубине клуба.
— У меня такого чувства нет, — отозвался Роган, пройдя за стойку и разглядывая этикетки разномастных бутылок. — А у тебя?
— Нет.
— Просто проверяешь?
— Ага.
Элли была рада на несколько минут избавиться от Скотта Белла и сосредоточиться на встревожившей ее фотографии Челси Харт.
— Посмотри-ка сюда еще раз, — попросила она, кладя уже знакомый снимок на стойку перед Роганом. — Ничего существенного не замечаешь?
— Нет, но, видимо, должен. Так в чем дело?
— Серьги. Вчера за ужином у нее сережки были, а утром в парке — нет.
Он прищурился, вспоминая, как выглядело тело на месте обнаружения.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Несколько секунд он молчал, и Элли предположила, что он сейчас думает о том же, о чем подумала она, когда заметила это впервые. Ни один ломбард не возьмет явно дешевые украшения, так что здесь копать бессмысленно. Сережки могли выпасть из ушей в результате борьбы. Или, что еще интереснее, их могли забрать в качестве сувенира.
— Есть соображения, что нам делать с этой информацией? — спросил Роган.
— Пока нет.
— Ну по крайней мере мы знаем, что искать.
— Знать бы еще где.
