— Без комментариев.
И удивилась той силе, с которой грохнула трубку на рычаг.
Элли все еще переваривала слова Киттри, когда появился Роган со стаканом кофе из «Старбакса» в одной руке и мобильником в другой.
— Лейтенанта уже видела? — Он подбородком захлопнул крышку телефона.
— Ага. Есть секунда? Поговорить надо.
— Придется подождать. Экелс только что звонил мне, рвет и мечет. Хочет нас к себе — уже минут десять как.
Роган двинулся вперед, отмахнувшись от напарницы, которая попыталась его задержать. Постучал костяшками в стеклянную дверь, затем повернул ручку. Элли заметила, что Экелс оживленно говорит по телефону. Лейтенант предупреждающе вскинул руку, затем махнул, разрешая войти.
— А, Роган. Смотрю, ты не один.
— Вы сказали, это насчет дела Майерса. Я решил, что вы хотите видеть меня и Хэтчер.
— Разумеется. Почему нет? В конце концов, тут кое-что и ее касается. Садитесь.
Роган обеспокоенно взглянул на Элли.
— Утром мне звонили из пресс-службы, — объявил Экелс. — Похоже, к ним обращался репортер из «Дейли пост». Вы что-нибудь об этом знаете?
— Примерно пять секунд назад я сказала Джорджу Киттри, что комментариев не будет. — Еще один встревоженный взгляд Рогана. — Он хотел от меня подтверждения, что Майерс обрил жертве голову.
— Черт. — Роган закусил губу.
— Да, черт возьми, этой фигни нам не надо! Так что, кто-нибудь из вас объяснит мне, почему расследование вышло из-под контроля? — Хотя вопрос был обращен к обоим, Элли видела, что взгляд Экелса прикован именно к ней. — И, кстати, в пресс-службу звонил не Киттри, а некий Питер Морс. Я хочу знать, кто проболтался.
Обвинение было очевидным. Дело Элли. Приятель Элли. Утечка из-за Элли.
Прежде чем она успела сказать хоть слово в свою защиту, заговорил Роган:
— Хэтчер не стала бы болтать.
Одна простая фраза. Без тени сомнения в голосе. Без всяких вопросительных ноток. Роган прикрывал ее не только из соображений обычной партнерской солидарности. Он совершенно не сомневался в ее невиновности.
— Не стала бы, — подтвердила она. — И не болтала.
— Тогда кто это, черт побери?! — взвился Экелс. — Мы даже у себя в конторе об этом не распространялись. Это же был наш главный козырь, что убийца забрал волосы и серьгу. Мы таким образом отделались бы от всех психов, которые начали бы морочить нам голову ложными признаниями.
— При всем моем уважении, шеф, — сказал Роган, — но теперь, когда мы крепко прижали Майерса, какое это имеет значение? Пресса в любом случае со временем до всего докопается.
— Это имеет значение, поскольку я хочу, чтобы мои детективы проявляли осмотрительность.
— Может, это кто-то из семьи убитой? — предположил Роган. — Они же говорили с прессой.
— Они использовали средства массовой информации, чтобы поднажать на нас. А после ареста преступника сообщать всему свету, что их дочь была вдобавок изуродована — зачем это нужно? Только немногие из нас знали, в каком виде было обнаружено тело девушки. Однако получается так, что одна из этих немногих спит с тем самым журналюгой, который, кажется, опережает всех остальных криминальных репортеров.
Элли хотелось сказать Экелсу, что он забывается. Что она не обязана сидеть тут и выслушивать оскорбления. Что он не стал бы делать такие выводы, если бы один из его подчиненных-мужчин встречался с журналисткой.
Но она знала, что так не поступит. На его месте она выстроила бы такую же цепочку. Ее дело. Ее приятель. И утечка из-за нее.
И снова заговорил Роган:
— И я, и Хэтчер, мы держали рот на замке. Но девушку видели другие люди. Бегуны. Судмедэксперт. Врачи «скорой». Проговориться мог кто угодно.
Элли вдруг вспомнила, что Капра, первый полицейский, прибывший на место преступления, был в «Бандюгах» после ареста Джейка Майерса. Питер и его босс, Джордж Киттри, тоже были в том баре, стремясь найти полицейских поболтливей. Услышь она сама нечто подобное от Капры, башку бы ему оторвала, но чернить его перед Экелсом ей не хотелось.
— Я была знакома с Питером Морсом во время той истории с Фланном Макилроем, и вы знаете, что я ничего ему не сливала. Выбор за вами, шеф, верить мне или нет, но хотелось бы надеяться, что сомнения будут истолкованы в мою пользу.
Роган откинулся на спинку стула:
— Вы сказали, что репортер спрашивал, была ли Челси Харт обрита? Вот видите, это же чушь. Никто из видевших девушку не ляпнул бы такого. Это работа Майерса. А газетчики наверняка получили это через третьи-четвертые руки.
Элли и сама подумывала, не указать ли на эту неточность, но из уст Рогана это прозвучало гораздо убедительнее. Ей было трудно сосредоточиться, поскольку сознание занимал лишь один вопрос: почему Питер ни словом не обмолвился об этом вчера вечером?
То ли им удалось убедить Экелса, то ли он решил согласиться, что его подозрения нельзя доказать, но он продолжил:
— В любом случае я велел пресс-службе не давать никаких комментариев по делу Майерса. И жду, что вы оба поступите так же. Я только что говорил по телефону с Саймоном Найтом, чтобы ввести его в курс дела, и заверил, что у нас все под контролем. Шумиха вокруг процесса Майерса нужна нам меньше всего.
Экелс схватил лежавшую на столе раскрытую газету и швырнул детективам.
— И вот такое, разумеется, нам тоже не на пользу.
Это был экземпляр утренней «Нью-Йорк сан». Большую часть полосы занимала фотография, сделанная, когда Элли и Роган вели Джейка Майерса из патрульной машины на опознание.
Однако Экелс постучал мясистым пальцем по заголовку статейки поменьше: «Новое столкновение подруг жертвы с криминалом Нью-Йорка». Элли пробежала глазами первый абзац. Накануне днем, когда Джордан Маклафлин и Стефани Хайдер сидели на ступеньках Музея Метрополитен, вооруженный грабитель вырвал у них сумочки и скрылся в Центральном парке.
— О боже, — расстроилась Элли. — Девочки и так натерпелись, а тут еще такое.
— Хотите сказать, что вы этого не видели? — спросил Экелс.
— Я была занята, — сообщила Элли. Хотя сегодня утром она постаралась ознакомиться с публикациями по делу Челси Харт, однако эту колонку не заметила.
Экелс выжидательно посмотрел на Рогана.
— А я только что пришел, — заверил тот. — У меня были кое-какие личные проблемы, которые пришлось отложить из-за суеты с этим делом.
— А почему мы вчера об этом не узнали? — удивилась Элли. — Мы провели с девочками довольно много времени.
— Они сообщили об этом охране музея, — сказал Экелс. — Музей перебросил дело в участок Центрального парка, где дежурный принял заявление, даже не подумав связаться с нами.
