Врач покачал головой.
— Этот милый человек иголкой зашивает тыльную сторону моей ладони. Как сказал бы Сэмюэл Джексон, да, это охренительно больно.
— Я бы не чувствовал такую вину, скажи ты, что боль тебя заводит, — отозвался Роган.
— Нет, не заводит, но ты не должен чувствовать себя виноватым. Ты ведь говорил, что не надо за ним бежать. И был прав. Мы все равно нашли бы его.
После всей этой беготни — вверх, к надземной станции метро, затем снова вниз, но уже с западной стороны, — Элли арестовала Симански всего в двух кварталах от его дома.
— Когда я увидел, что ты рванула за ним, я кинулся в машину. Думал, так будет легче тебя перехватить, но на станции потерял.
— Все в порядке, Джей Джей. Ты не виноват. Между прочим, ты меня спас.
— Верно. Но вдобавок я и мерзавца этого спас. Ты бы его наверняка застрелила, если б я не подоспел.
— Я же сказала, ты меня спас.
Роган внимательно посмотрел на пораненную руку напарницы.
— Сколько всего нужно швов?
— Двенадцать.
Значит, еще четыре. Оба поморщились от этой мысли.
— У нее небось здоровенный шрам останется.
— Эй, между прочим, она сидит прямо перед тобой и уж как-нибудь разберется с этой отметиной, — возмутилась Элли. — Шрам будет отличной темой для разговоров. Я могу сочинить массу увлекательных историй о происхождении этого таинственного дефекта.
Роган продолжал бормотать извинения, пока не был наложен последний шов, а затем попросил врача оставить их одних.
— Так что случилось в переулке?
Она рассказала ему все по порядку, включая признание Симански.
— У меня не было возможности спросить его о других девушках. Нам надо поговорить с ним о Люси Фини, Робби Харрингтон и Элис Батлер. Возможно, были и другие.
— Прямо сейчас мы с ним ни о чем не поговорим. Когда его увезли, он был еще в полной отключке. А когда начнет приходить в себя, первое, что он сделает, — потребует адвоката. После этого проще будет Элвиса допросить. Ты действительно заставила его признаться в убийстве Челси Харт?
— Что значит «заставила»?
— Эй, это между нами. Я видел то, что видел.
«Пустой переулок и человек на коленях под дулом пистолета», — пронеслось в голове у Элли.
— Все было по-другому. Это он напал на меня. Он меня ранил, — возразила Хэтчер, для убедительности приподняв свою заштопанную руку.
— А затем, когда ситуация оказалась под твоим контролем, ты наставила на него пистолет и потребовала признания?
— Нет. Он все еще держал нож. Он умолял, чтобы я застрелила его. Я даже не пыталась его допросить. Он сам это выпалил. Сам рвался признаться — охотней не придумаешь. «Я задушил ее, порезал и сережку забрал». Вот что он сказал.
Прежде чем позволить врачу зашить руку, Элли заставила Рогана в точности записать эти слова в ее блокнот. Не потому, что боялась забыть, а чтобы потом ее показания были подкреплены своевременно сделанной записью.
Роган вынудил ее повторить всю эту историю еще дважды, чтобы удостовериться: он все верно понял.
— Все равно у прокуратуры с этим возникнут сложности. То ли ты грозилась убить его, то ли он тебя умолял, — в любом случае он был в состоянии стресса. Скажут, что он так говорил, поскольку знал, что ему светит пожизненное. Может, ты надавила на него из-за того, что мы усомнились насчет Майерса.
— Это говоришь ты или это скажет прокуратура?
— Симански заявил только, что он ее порезал. Тебя это не беспокоит? А как насчет волос?
Новость, что убийца отрезал Челси волосы, до широкой публики еще не дошла.
— Может, он это и имел в виду. Порезал тело. Порезал волосы. А как насчет сережки? Ты видел фотографию. Та же самая.
— Я говорил об этом Экелсу.
— Ты уже позвонил Экелсу?
— Он сам звонил, хотел новости узнать. Не мог же я скрывать, что подозреваемый пырнул ножом одного из его детективов.
— Предпочитаю слово «поранил». — Оно звучало не так ужасно.
— Экелс заметил, что Симански мог найти серьгу в клубе.
— И ты в это поверил?
— Такое возможно. Скажем, после того как Майерс застает Челси возле такси, он уводит ее в переулок с некоторой целью. Он звереет — мы уже знаем, что он на такое способен после того случая в колледже Корнелл. Когда он понимает, что она мертва, он пытается представить дело так, будто ее грохнул какой-то псих-убийца. Запихивает ее к себе в машину, отрезает волосы, всю ее кромсает и вышвыривает тело под Вильямсбургский мост.
— Ну а сережка?
— Оттяпав ей волосы, Майерс замечает пропажу одной серьги. Если кто-то найдет ее в «Пульсе», это свяжет убитую и клуб и может вывести нас на него. Поэтому вторую он выбрасывает.
— А когда Симански находит первую в клубе, он каким-то образом догадывается, что она принадлежала Челси Харт и начинает рассказывать народу: мол, убийца что-то у нее забрал? Не верю.
— Погоди, я просто рассуждаю вслух. Без выводов. Для этого и существует расследование. Мы переворошим весь его дом в поисках улик, это несомненно. А как только Симански получит адвоката, возможно, сумеем как следует допросить его.
— Да, верно.
На бедре у Элли зазвонил мобильник. Это был Джесс. Она дождалась, пока звонок переключится на голосовую почту, но телефон зазвонил во второй и в третий раз. Она с трудом открыла крышку левой рукой.
— В чем дело, Джесс? У меня тут дел полная охапка.
Она помахала забинтованной рукой и улыбнулась.
— Эл, мне нужно с тобой поговорить. Можешь приехать домой?
— Нет, я работаю. Сейчас уйти не могу. А что случилось? Преступники? Злодеи? «Я из полиции» и все такое?
— Я серьезно. Мне действительно надо с тобой поговорить.
— Ты где?
— Дома. В квартире.
— Я перезвоню позже.
— Элли…
Она отключила связь, зная, что через несколько секунд брат ее простит. Они порой обходились друг с другом и покруче, но любой из этих грехов мог легко быть искуплен шуткой или выпивкой.
— Если брат нуждается в тебе, лучше поехать.
— Это не горит.
Роган шлепнул себя по коленкам и вздохнул.
— Мне это так же неприятно, как и тебе, но ты должна передохнуть. Экелс…
— Ты издеваешься, что ли, черт возьми? Он отсылает меня домой?
— Он не хочет, чтобы ты допрашивала Симански или участвовала в обыске. По крайней мере пока.
— Из-за того, что случилось в переулке? Он считает, я сделала что-то не так?
