Несколько раз он опирался на стену и извергал водопады рвоты. Снова тащился, обретая ясность в голове и силу в конечностях. К обрыву у «предбанника» он подошел практически живым человеком. Постоял, прислушался. В подземелье было тихо. На означенном отрезке пути он не встретил ни одного живого существа. Периодически попадались мертвые. Он вскарабкался на обрыв, поволокся дальше, соблюдая меры предосторожности. Все кончилось. На улице все жило своей жизнью, было слышно пение птиц, стрекотали кузнечики. Между обрывом и выходом из пещеры валялись посеченные осколками тела. Все были мертвы. Одному оторвало руку, у другого в груди зияла дыра размером с Хакасию. Эффектная девица разбросала конечности, ее лицо было залито кровью. В мертвой женской красоте всегда имеется что-то интригующее. Он тупо разглядывал женщину-вамп, потом помотал головой, избавляясь от дури, опасливо приблизился к выходу, высунул нос. Не мог он всех убить! Однако получалось, что убил. А если кто-то выжил, то предпочитал держаться подальше. Он побрел обратно, скатился с горки, запнувшись о хладный труп, побрел по петляющему тоннелю — туда, где оставил что-то важное…
Андрей скатился в ямку, подавая звуковые сигналы. С трепещущим сердцем вытаскивал из ниши дрожащее тельце:
— Все в порядке, девочка?
— Нет… — Даша заплакала, повисла у него на шее. — По мне будто «КамАЗ» проехался…
— То есть состояние как бы ничего? — пошутил Андрей.
— Да, ничего… — она шмыгнула носом. — Состояние средней тяжести — нормальное состояние. Ты уже наигрался?
— Вполне. Решил небольшую проблему. Чувствуешь, что в мире стало чище?
Она невольно потянула носом:
— Потом пахнет. А еще горелым… О боже! — Она снова задрожала. — Ты их всех убил?
— Мне пришлось, — попытался оправдаться Андрей. — Я решил сделать доброе дело и понял, что никакие жертвы и разрушения меня не остановят.
— Ты шутишь? — не поняла девушка.
— Нет, я запредельно серьезен. Но, извини, нуждаюсь в восстановлении. Так что можешь не считать меня универсальным решением любой проблемы… — Он отполз к стене, прижался к ней затылком и стал дожидаться, пока утихнет разогнавшееся сердце. Даша подползла, прижалась к нему, погладила по пыльной щеке, проговорив:
— Викинг ты мой…
Сердце сдавило.
— Отдохни… — шептала девушка, устраиваясь у него на коленях. — Отдохни, сколько нужно, мы никуда не спешим, можем тут пожить, оформить собственность… Ерунда, что мы голодные, что я себе уже все отморозила… И, кстати, пока тебя не было, ко мне явился страшный гном с седой бородой и настойчиво уговаривал стать его Дюймовочкой. Он пытался меня отсюда вытащить, но я сопротивлялась. Теперь гадаю — то ли сон, то ли бред, то ли ко мне действительно кто-то приходил…
Андрей засмеялся, погладил ее по голове.
— Ты представляешь, что мы будем делать в обозримом будущем? — шептала Даша. — Ну, после того, как ты отдохнешь, а я окончательно замерзну.
— Конечно. У меня есть потрясающий план. Через минуту мы поднимаемся, и я покажу тебе одну узкую, но симпатичную нору. Здесь недалеко, и с гномами мы как-нибудь договоримся. Если мир пребывает в прежних координатах, то минут через сорок мы должны оказаться в лесу на севере от Маркушиной горы. Прежним путем я тебя не поведу — боюсь. Придется постонать, побороться с приступами клаустрофобии, но зато останемся живы. Пойдем на север. Заповедник не вечен. У нас отменная фора — если к противнику прибудет подкрепление, это будет очень не скоро.
— А что потом?
— Суп с котом. Не знаю, что будет дальше. Уйдем из заповедника, там посмотрим…
Время пронеслось очень быстро. Осталось позади освоение тесной норы, причитания, что так жить нельзя, обещания запустить в Андрея корягу, когда они выберутся из этой «макаронины»… Измученные, обалдевающие, они выбрались из застрявшего посреди леса каменного острова, потащились на север — через овраги, крапиву, мимо ядовитого волчеягодника с соблазнительно блестящими плодами. Угасал еще один день. Лес вымер, и оставалось лишь догадываться, что творится в стане врага и существует ли еще этот стан. Охрану паханов вывели вместе с паханами, очевидно, полиция в курсе, но для полной ясности ей нужно спуститься под Маркушину гору и убедиться в обилии мертвой плоти и в возникновении еще одной проблемы… Он не хотел заглядывать вперед. Главное — выжили, нужно уносить ноги. Они упорно брели на север, но за два часа одолели лишь две версты — что было, кстати, неплохим достижением.
— Выпить бы сейчас… — прошептала на привале Даша, сползая к подножию осины. С интересом глянула на Андрея: — Как у тебя с алкоголем?
— Нормально, — подумав, допустил Андрей. — Заключили пакт о ненападении.
— Ты и не куришь… — проговорила девушка.
— Да, я странный человек, со мной нужно обращаться очень осторожно.
— Покушаем? — Она нахмурилась.
Он вывернул карманы, подумал и кивнул.
— Покушаем. Примерно через час. Пройдем еще немного, дождемся темноты и непременно покушаем.
— А что мы будем кушать? — Она вздрогнула: — Не одного из нас?
Он засмеялся:
— Нет, одного из НИХ. Не думай про еду, добудем.
Даша покосилась на автомат, лежащий у него на коленях:
— Думаешь, придется еще… стрелять?
— Не уверен, — успокоил Андрей. — Но в любом случае это отличный сувенир. Лучше, чем матрешка или тульский пряник.
— Мне не по себе, — призналась Даша и как-то стыдливо опустила глаза. — Ты постоянно на меня смотришь. За последние пару часов я набрала несколько сотен твоих просмотров. Это нормально, когда зэк, сбежавший из тюрьмы, где отбывал пожизненное наказание, а совсем недавно убивший полтора десятка человек, смотрит с голодным интересом на беззащитную девушку?
— В этом нет ничего сверхъестественного, — уверил Андрей. — Абсолютно нормальная ситуация. Во всяком случае, для зэка. — Он хищно улыбнулся, и, похоже, перегнул — Даша втянула голову в плечи. — Успокойся, у зэка нормальное европейское воспитание. При этом обрати внимание, что зэка посадили за то, чего он не делал. А первое в жизни убийство он совершил сегодня утром — потому что встретил одну особу, и ему не понравилось, что ее хотели убить. Возможно, он был не прав, но… так вышло. И еще заметь — не повстречай наш зэк эту особу, он бы и дальше мог хвастливо заявлять, что никогда не убивал людей.
Она хотела возмутиться, но вдруг задумалась, побледнела, взглянула на него с суеверным ужасом.
До сумерек они прошли еще метров пятьсот, сполоснулись в ручье, и он повлек ее в низину, опоясанную колким шиповником. Приказал усесться в центре и никуда не уходить. А сам бродил по соседнему ельнику, ломал лапы, способные заменить одеяло. Собирал сучья, ветки, стащил их в центр «экспозиции» и намекнул, что было бы неплохо, если к его возвращению возгорится небольшой костер.
