Пение резко оборвалось. Все три минотавра инстинктивно
напряглись, а затем по залу пронеслась волна холода. Эта стужа леденила не
только тело, но и душу, даже пламя факелов на стенах затрепетало, рискуя
погаснуть... как вдруг все вернулось на свои места.
Лишь тишина сгустилась душным саваном.
Бронзовые двери распахнулись, за ними клубилась тьма, такая
плотная, что казалось, она вот-вот выльется в коридор и смоет стоящих в нем
черной волной. Стражи, не отдавая себе отчета, попятились, опасаясь задеть
протянувшиеся щупальца тьмы. Но Арднору теперь не нужно было ждать позволения —
широким шагом он вошел в палату медитаций.
— Так... —прошелестел голос матери. — Прибыл мой
расточительный сын...
Сначала, пока глаза привыкали к темноте, Арднор не видел
Неферу, но четко ощущал присутствие десятков невидимых форм, скользящих мимо
него в ожидании приказов верховной жрицы.
— Меня задержали дела, — ответил он. Теперь император мог
смутно различить стены и широкую плиту, установленную под углом. Аромат лаванды
стал густым, маскируя другой, тяжелый, запах. На алтаре лежало что-то
непонятное, но пока Арднор вглядывался, две послушницы быстро сняли и утащили
это глубже в непроглядную тьму.
Голос леди Неферы раздавался со всех сторон:
— Я не обращалась к тебе...
Справа донесся журчащий звук, будто кто-то плескался в воде.
Арднор ждал, но больше тьма не рассеивалась.
Теперь голос матери доносился из-за алтаря:
— Судьбы сходятся... он жив... он все еще жив...
Внезапно вспыхнули факелы на стенах, но их свет был не
красным или желтым, наоборот, дерево излучало болезненное зеленое сияние.
Наконец Арднор смог разглядеть мать.
Леди Нефера сидела на возвышении, почти троне, рядом с
алтарем. Ее серебряные с черной отделкой одежды висели, словно облекая не
плоть, а кости. Над головой сияли знаки Предшественников, но они больше не
занимали Арднора. Он любовался серебряным символом, выжженным на груди матери,
— он видел его сквозь любую одежду. Другие же ничего не замечали, если сама
Нефера не желала.
Боевая секира, перевернутая древком вверх.
Истинный знак Бога, пришедшего на помощь тогда, когда все
остальные сбежали. Какая разница, Моргион или Такхизис, — для императора
минотавров они оба равны. Он пожал плечами.
Мать не подняла глаз, когда Арднор преклонил колено, но от
ее слов шерсть встала дыбом на загривке императора.
— Он выжил... — Голос Неферы источал яд. — После всего, что
произошло, он жив...
— Ты о рабе из Керна, мама?
— Раб из Керна... да, сын мой. — Она, наконец, подняла
голову, и Арднор судорожно сглотнул. В мерцающем свете факелов мать больше
походила на труп, восставший из могилы. Но император бесстрашно встретил
горящий взгляд. — Раб по имени Фарос Эс-Келин.
Арднор заморгал.
— Келин... А ведь Чот тоже был Келин?
— Ты просто потрясающе наблюдателен! — фыркнула Нефера. —
Да, он племянник Чота! Распутник и пьяница, а столько беспокойства!
— Фарос... — Арднор потер подбородок. — Да, вспоминаю того
жалкого слизняка... Нет, не может быть, он никогда бы не осмелился...
— Это действительно он!
Арднор решительно встал и надел шлем:
— Тогда я немедленно отправлюсь в Керн и выслежу Фароса, как
кролика! Я подобью его мехом плащ, а рога прибью к стене вместо вешалки!
— Нет.
— Позволь мне поохотиться, мама! Я же император! Последний
из Келинов должен пасть от моей руки. Прибью его голову на столичные ворота,
пусть все знают, за кем сила.
Тьма окутала жрицу настолько внезапно, что Арднор замер. Из
темноты к императору заковыляли бесчисленные воины с ужасными ранами и
отрубленными конечностями. Но Нефера жестом отогнала мертвецов прочь.
— Нет, сынок, эту задачу мы поручим другим. Пусть Мариция и
Голгрин потрудятся за нас. Если я объединю силы Амбеона и двух людоедских
государств, Фарос будет сокрушен. Его призрак еще наползается у моих ног!
— Голгрин и Мариция? — Огромный минотавр фыркнул. —
Однорукий франт-людоед и маленькая сестричка? И почему ты уверена, что им это
удастся, ведь Фарос столько раз умудрялся одерживать победу?
— Великий Лорд исполнит мой приказ, а Мариция... Есть ли у
тебя хоть одна причина не доверять ей? Не хочешь рассказать мне?
— Нет, — помотал головой Арднор, — у меня нет никаких
причин...
— Тогда договорились. — Нефера подняла левую руку, и
послушница, выступившая из теней, немедленно вложила в нее кубок. Жрица медленно
пила, затягивая паузу, специально заставляя Арднора ждать. — Я им обоим
составила указы от твоего имени, пусть все будет официально.
По взмаху руки в воздухе перед императором появились два
парящих свитка.
— Поставь только имперскую печать — и можно отсылать.
Арднор раздраженно взял указы и опустил голову.
— Я сделаю, — пробормотал он.
— Не расстраивайся, сын мой. — Нефера вернула кубок,
растаявший в тенях. — Для тебя будет особое задание... Скоро все случится, и
тогда ты будешь мне нужен... — Руки жрицы погладили под одеждой символ,
выжженный на теле. Нефера прикрыла глаза. — Настало время тебе узнать нашего
Бога получше...
Арднор попытался оторвать взгляд от секиры, но бесполезно —
фактически император не мог даже моргнуть. Символ начал пульсировать и
увеличиваться, заполняя все его сознание. Волны страха пробежали по могучему
телу минотавра.
А затем секира превратилась в башню из тусклой бронзы,
откуда раздался оглушающий голос:
— Мой победитель... победитель...
Голос оборвался так же внезапно, как и зазвучал, и Арднор
испытал необъяснимое, но всеобъемлющее чувство утраты...
— Уже скоро, сын мой.— Нефера встала, и две жрицы немедленно
поддержали ее под руки. — Я устала, мне нужно принять ванну и отдохнуть. Ты
можешь идти...
