— Ты назвала его вором? — небрежно спросил он.
Дочь Хотака отшвырнула кинжал в сторону.
— Это не мое оружие. Я требую возвращения кинжала своего
отца.
Посмотрев на Нагрока, Мариция больше не увидела любимого
клинка.
— Я не вор, — заревел людоед. — Это ложь!
— Ты его куда-то спрятал!
Нагрок плюнул Мариции на ногу, и кровь бросилась командующей
в лицо. Она пробовала сохранить спокойствие, но горечь от потери подарка отца
пересилила. Людоед нагло украл кинжал и теперь подверг оскорблению ее честь.
— Г`лахди и сунг... — ревел Нагрок на родном наречии. — Нера
и сунг...
Мариция плохо поняла, но, кажется, людоед назвал ее самкой,
неспособной родить детей...
Это стало последней каплей. Командующая рванулась вперед и
ударила людоеда в челюсть. Нагрок вздрогнул, но устоял на ногах.
— Ин хита ф`хон! Поединок чести!
— Вытаскивай оружие, — проревела Мариция.
— Нет, — вмешался Голгрин, вновь вставая между ними. — Дуэль
плохо кончится, а я не имею права подвергать тебя опасности, потомок Хотака!
Ловушка захлопнулась — теперь ничто не могло помешать ей.
— Дуэль плохо кончится скоро!
— Император не поймет происшедшего, — покачал головой
Великий Лорд.
— Позови моих телохранителей, пусть станут свидетелями!
— А если ты погибнешь, кто будет виноват?
— Никто, — гордо выпрямилась Мариция.
Голгрин вздохнул:
— Мариция, Нагрок — оскорбленная сторона. Дуэль будет по
людоедским правилам и законам...
— Пускай! — Ее уже ничто не заботило. — А когда я его убью,
кинжал станет моим вновь!
Нагрок усмехнулся, весьма довольный. Голгрин пролаял
приказы, и людоеды бросились их выполнять, оставив его наедине с Марицией.
— Ты уверена? — спросил он.
Воительница уже начала понимать опасность, но честь не
позволила отступить.
— До смерти уверена...
— Тогда готовься. — Голгрин с симпатией посмотрел на нее. —
И берегись. Нагрок не проигрывает...
За ней пришли с рассветом. Рокот кожаных барабанов известил
о парадном выходе Голгрина. Ему приходилось делать торжественное лицо, хотя
внутри все смеялось. Дочь Хотака уже не переживает из-за «ошибочного» пленения,
да и остальные на корабле тоже.
Нагрок все бы отдал за возможность мести, и Великий Лорд эту
возможность ему подарил.
«Месть порождает месть», — печально вздохнул Голгрин.
— Все готово! — объявил он. Сегодня людоед отказался от
пышных нарядов и был одет в килт и великолепную кирасу вроде легионерской. —
Какая трагедия, что все зашло так далеко...
Мариция не показала слабости. «Никогда не показывай слабости
перед врагом или союзником», — говаривал отец. А Голгрин был и тем и другим.
На палубе горели факелы и было расчищено место для боя.
Мариция надеялась, что на флагмане минотавров не знают о дуэли, а если знают,
то не нападут во время нее. Иначе альянс рухнет, а людоеды нужны для расправы с
мятежниками.
Мариция ночью переговорила с телохранителями и убедила их не
вмешиваться, теперь Голгрин, видимо, держал их в укромном уголке» чтобы не
вызвать лишней напряженности.
Шестиугольник арены был вычерчен мелом — на каждой стороне
нарисованы символы Высших Людоедов. Она узнала только змею, пожиравшую
маленький череп.
Барабаны смолкли, и людоеды хором монотонно забубнили,
ударяя дубинами по доскам палубы.
— Киа ду ахн ду и`горунаки! — воздел Великий Лорд руки к
не6у. — И`нагр осхи ут и`Мариция и`Нагроки!
Людоеды хором повторили крик, кровожадно глядя на Марицию.
Она шагнула на арену.
Нагрок оскалился и замахал толпе.
Голгрин указал на центр, затем подозвал двух воинов с
истертыми топорами. Нагрок взял оружие первым, проверил баланс и отказался от
лат. Когда Мариция осмотрела топор, ей захотелось немедленно прыгнуть в воду.
Но отступать было поздно, да и прорваться сквозь плотную толпу не
представлялось возможным.
Людоеды окружили рисунок — по правилам, если один из
поединщиков выходил за линию, его били все желающие, заставляя вернуться к
дуэли. С арены мог сойти только победитель.
Оба соперника изучали друг друга, прикидывая слабые места.
Помощник Голгрина не зря занимал свое место — он был настоящей горой мускулов.
— Приготовиться! — крикнул Великий Лорд.
Мариция пригнулась, держа топор на отлете.
Огромный людоед расплылся в широкой усмешке, а позади вновь
загрохотали барабаны.
Высоко подпрыгнув, Нагрок рванулся к командующей, вызвав
восторженный рев. Мариция смогла только блокировать удар, сотрясший ее тело, и,
упав на колено, замедлить топор противника у своего черепа.
— Ф`хан, урсув суурт! — шипел людоед. — Ф`хан...
Она чихнула, стараясь хлебнуть воздуха сквозь зловоние, и
внезапно пнула Нагрока в колено. Удар не повредил ему, но людоед был вынужден
отскочить на пару шагов. Развивая успех, Мариция ударила топором, целя в живот,
но Нагрок парировал, зацепив ее плечо ржавым лезвием.
Первая кровь ее... Чья будет последней?
Людоеды оглушительно ревели, смакуя редкое в море зрелище.
Мариция уже не видела в толпе Голгрина, да и Нагрок не позволял ей этого
сделать.
Они вновь сблизились, но тут людоед отбросил топор и
вцепился командующей в горло. Мариция попыталась разжать его руки, но с тем же
успехом могла попытаться сдвинуть с места Великую Арену.
— Я сниму с тебя кожу — смеялся Нагрок, — и буду носить
каждый день!
Людоеды обожали носить в виде украшения не только кожу, но и
черепа, рога и прочие части тел врагов. Минотавры редко перенимали подобную
моду. Может, у двух-трех легионеров и лежал дома клыкастый череп, но только как
сувенир...
Пальцы Нагрока смыкались все сильнее, но людоед слишком
расслабился, и Мариция четко рубанула по волосатой руке. Людоед быстро
отскочил, из глубокой раны полилась кровь.
